Ладья Отчаяния

И тогда Выливаха вышел на тропу и отрезал одни голоса от других.

— Вы можете вернуться, — сказал он. — Вас никто не звал сюда.

У кастеляна отвисла челюсть.

— Т-ты… ж-жив?

— А то как же. И буду жить с нею. Пока не умру в один с нею час… Можете взять этот гроб для кастеляна: по-моему он уже смердит…

— Как же…

— А вы что же, думаете, мы смертны и легко умираем?.. Идите, идите. Оставьте вино нам. Хлебайте уксус и желчь, перевозчики. У нас свой Эдэм. Не для вас.

И он взял девушку за руку, а друзья обняли их. И все они, оставив на тропе людей над пустым гробом, пошли в заросли боярышника и извечной, как эта земля, шипшины.

И заяц из недр боярышника не пустился от них наутек, а повернулся задом к оставленным и стал так хохотать, что у него треснула верхняя губа.

А боярышник цвел над землей, и это было действительно, как Эдэм, где звучал тихий и ласковый смех, то ли заячий, то ли, быть может, самой жизни.