Лагерь живых

— Зато в ряде случаев и физического воздействия потому не требуется. Причем часто. Иначе, была бы у нас другая репутация, и потери бы были, и калечить бы пришлось всерьез. Человеку нужно кого-нибудь бояться, иначе человека закидывает.

Страх — лучший цивилизатор. Проверено. Особенно при жестком задержании.

— Ну есть же и другие вещи, делающие человека человеком?

— Есть. Но страх — самый результативный. Тем более нас же не в детские сады посылают.

— Ага, против пенсионеров… — ехидно отмечает Дарья.

— Хозяюшка, а вот хоть кого из пенсионеров тогда обидели? Когда зурабовские реформы начались?

— То есть перед нами ангелы?

— Этого я не говорил. Но разница есть — антифу [43] разогнать, чтоб Невский не перекрывали, или стариков ограничить. Толпа-то все равно толпа, сама себе опасна, но к разным и отношение разное.

— Опять-таки ангелы?

— Не. Люди, как и остальные. И должен доложить, что по сравнению с теми же американскими копами мы куда мягче действуем. Не потому, что ангелы. Да, воровства в милиции много — новые установки работают, но отношение к людям — пока еще то, советское. Это еще изжить не успели.

43

Антифа — антифашисты.

— Слушай, а вот ты зачем в ОМОН пошел?

— А чего не идти? Я здесь живу. Хочу, чтоб тут был порядок. Почему я должен это поручать кому другому? Другой свои порядки установит. Мне мои милее.

— А напарник твой?

— А он оружие любит.

— И как с порядком?

— Дык все в сравнении же познается. Верно? Если с точки зрения идеального общества — то это одно, а с точки зрения реальности — другое. Вы вторую гражданскую ведь застали?

— Это ты о чем?

— О «лихих девяностых», как игриво это время называли журналисты. Нормальная такая гражданская война получилась.

— Это через край хватануто. Где ж война-то?

— У нас тут. Сорок тысяч обнаруженных и зарегистрированных криминальных трупов в год — вполне себе военные потери. А сколько вообще не нашли? Химоружие в расчет не беру — там тоже еще та цифирь. И не один год такая развлекуха была, десяток лет…

— Так то ж бандитские разборки, криминал. А химоружие — это как?

— Ну, хозяюшка, а Петлюра, Махно — тож ведь бандитские разборки, а? Да и белые с красными друг друга бандитами величали. Просто такое количество убитого народа — это уже война. А уж Чечня, как там ни называй, гражданская война по всем признакам.

— А химоружие?

— Да наркота же. Уже сейчас от нее больше народу передохло, чем от всех ипритов с люизитами.

— Это да, — соглашается Дарья, пригорюнившись.

— Ну а сейчас что? — вмешивается Саша в разговор.

— А сейчас — третья гражданская… И пожалуй, что почище двух предыдущих будет…

— Лень, не морочь людям голову, — отрывается от кулинарной книжки маленький омоновец.

— Тебе хорошо, тебе вон наконец книжку дали, — обиженно отвечает худощавый.

Оба прыскают.

— О чем это вы? — настораживается Дарья, как всякая женщина, тонко чувствующая какую-то подкладку и недоговоренность во фразе.

— Гм. Это, хозяюшка, тоже баян.

— Тем более не понимаю.

— Так на компьютерном жаргоне называют анекдот с бородищей, — поясняет своей маме Саша очевидную вещь.

— И что за анекдот? Пошлый, наверное?

— Ну, немного…

— Рассказывайте, рассказывайте, раз начали.

— Гм. Не взыщите, если что, люди грубые, служивые, воспитание никакое… Короче говоря — дежурство. В полной боевой готовности. А выезда нет и нет. Сидим, ждем. Долго ждем. Должны нас послать — а не посылают. Запарились сидеть. Ну и поставили в видак… э-э-э… жестковатую эротику. Стоял там в комнате для личного состава телевизор и видак. Сидим — смотрим. Дело к кульминации идет, все актерам сопереживают, увлеклись, смотрят напряженно, а тут распахивается дверь и входит высокое начальство с командиром. Решили проверить боеготовность. Боец с пультиком-ленивкой отреагировал моментально и каналы переключил.

Высокое начальство посмотрело на кучу напряженно всматривающихся в экран мужиков и говорит тихо командиру: «Ты б им книжек каких дал, что ли…» Ну и вышли они. А на нас ржач напал. Боец-то переключил на другой канал, только там передач не было. Была сетка настройки. И вся орда в эту сетку настройки внимательнейше пялилась.

— Точно баян! — разочарованно говорит Саша.

— А ты что от служивых ждал? Любое военизированное образование склад бородатых анекдотов. Со времен Древнего Египта. Положено так.

В дверь просовывается голова Демидова.

— Доктор, на выход, пациент явился!

— Кто?

— А этот, пчеловод.

Спускаюсь на первый этаж.

Аккуратный скромный старичок азиатской внешности. Держится с достоинством, но немного скособочен. Здороваемся. Спрашиваю, что случилось.

Говорит практически без акцента. Но объяснить толком не может — голова болит, спина, спать нельзя. Раньше такое было? Было. Долго болело. Говорили, что лишай.

Глазки-то у него блестят, температурит явно. По пульсу — к тридцати восьми градусам товарища Цельсия… А со спиной что? Ну-ка посмотрим.

Везет мне все-таки последние дни, все как-то хрестоматийные проявления болезни попадаются. Так и тут, ломать голову с дифференциальным диагнозом нечего — от позвоночника по краю ребра кожа отекла полосой с неровными краями, даже на взгляд надута, резко покраснела, и по коже пузырьки с прозрачной жидкостью гирляндами…

— Опоясывающий герпес у вас.

— Эх, так не ко времени. Беда… Месяц в прошлый раз спать не мог.

Это да, не позавидуешь ему. И зудит, и болит, и проходит с трудом, потому как вирус после такой наглой выходки прячется обратно в нервные узлы и сидит там до следующего раза, когда организм ослабнет по какой причине. Выбить же вирусы из их убежищ невозможно. Вот у старика этого, переболевшего когда-то банальной ветряной оспой, с того детского времени вирусы так и ждали момента…

Так что разве что можно помочь организму расправиться с наглым десантом и загнать болезнь обратно. Долгая песня, пара недель минимум.

Сейчас могу намазать старичку пораженную зону мазью, а еще ему надо бы дать таблетки — они посильнее будут. Есть у нас такие — только они в медпункте. Можно бы старика послать, но, пожалуй, стоит сопроводить — в знак уважения за проделанную работу — комната наконец приобрела хоть немного жилой вид, да и стол складной удачно вышел. А еще не нравится мне, что медсестра Надежда хоть и в отряде, а вроде как и нет. Вот и ужинает она черт знает как. Не по-людски это.

Прошу старикана подождать и быстренько поднимаюсь — все-таки без автомата шастать не стоит, хотя знаю со слов и Андрея, и Николаича, что караульная и патрульная служба стараниями Охрименко и Михайлова отработана как минимум на твердую четверку и, в общем, в крепости безопасно.

— Что там стряслось? — спрашивает Николаич.

Ну, тут особо хранить врачебную тайну нечего — отвечаю.

— Заразно? — спрашивает Николаич.

— Для тех, кто ветрянкой не болел, — да, заразно.

— Получается так, что если я болел, то и у меня такая дрянь может быть?