Лагерь

– Это кого ты недоноском назвала?
–  спросил Володя, обалдевший от хамства попутчицы.

– Меня!
–  примиряюще сказал Лев.
–  Я родился шестимесячным. Меня и за человека-то не считали. Думали: окочурюсь. Такой выкидыш без имени. А я ничего. Выкарабкался. Окреп. Жить, видимо, хотел больше, чем умереть, - и так по-детски простодушно засмеялся, что все подхватили его смех, и обстановка сама собой разрядилась.

В дверь купе постучали. Работник ресторана из огромного чёрного мусорного пакета начал доставать контейнеры с первым, вторым и третьим блюдами.

– Спасибо, - за всех поблагодарил Лев.

– Так, посмотрим на дармовые харчи, - вытирая руки влажной салфеткой, произнёс Володя, решив для себя, что на колкости розовой Ксюши он вообще никак не будет реагировать: нет человека в купе - испарилась вместе с химическим запахом, который исходил от супа.
–  Боже мой, какая вкуснятина: кубик «Магги» на первое. О, в этой жиже плавает даже лаврушка. Лев, - обратился Вова к соседу, - всё как ты любишь.

Лев замурчал:

– Ням-ням-ням, ням-ням-ням - ничего искусственнее в жизни не едал.

Володя жалостливым голосом попросил:

– Слушай, будь человеком, составь компанию. У меня превосходный законсервированный в собственном соку ягнёнок. Ну ты же Лев?

– Прости, дружище, - хлебая то, что называлось супом, отозвался приятель, - ты путаешь меня с Волком из басни Крылова. Это тот был любителем жаркого. А я любитель травки.

Девочки отставили хлёбово и открыли контейнеры со вторым.

Ксюша брезгливо поморщилась:

– Это жратва для нищебродов.

Володя воскликнул с презрением:

– Как раз для меня! Кто у нас нищеброд? Я нищеброд! Господи, пошли этой полулысой розовой головке терпения, чтобы она пережила весь этот кошмар дороги. Аминь!

Ксюша поморщила губы:

– Всё сказал?

– А тебе этого мало?
–  зло огрызнулся парень.

– Ну, с меня хватит … - Не подобрав нужного слова, крутанула рукой по воздуху и полезла на верхнюю полку.

– А я так надеялся, что ты выпрыгнешь в окно.
–  Затем обратился ко Льву: - Так ты будешь ягнёнка?

– В собственном соку?

– В нём.

– А давай! Будем стресс заедать.

Ольга, всё это время сидевшая напротив мальчиков, казалась безучастной. Она попробовала суп - отставила, немного поела овощного рагу с курицей - отставила, отпила жидкости под названием компот, прибрала за всеми и залезла на свою верхнюю полку с электронной книжкой.

– Наконец мы с тобой остались одни, - таинственно заявил Вова.
–  Тебя как в этот Лагерь занесло?

Сев напротив нового приятеля, сытый Лев заговорил:

– Странная история произошла. Всё дело в том, что я - поэт.

– Кто?
–  Володя поперхнулся компотом.
–  А сейчас такие водятся?

– Как видишь!
–  сценичным жестом указав на себя, сказал Лев.
–  Я - поэт! Помнишь пророчества великого Гоголя: «Пушкин - это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет».

– Так то Пушкин, а у тебя как фамилия?

– Махалов! Лев Махалов! Но это не важно. Прошло 200 лет. И он родился! В моём обличье! Александр Пушкин XIX века - это Лев Махалов XXI века!

–  театрально подытожил парень.

– Не, ты серьёзно?
–  начиная сомневаться в реальности происходящего, спросил Вова.

– Да, конечно, шучу. Просто мне нравятся его стихи. Я их все знаю наизусть. И сам пописываю. Слушай:

Чередой больных дождей

Я пытался грусть запить

И года из серых дней

Я нанизывал на нить.

– Я плохо воспринимаю рифмованные строчки. Поэзию не слышу, что ли. А ты о чём пишешь-то? О любви?

– Почему сразу о любви? О жизни во всём её многообразии.

– И получается?
–  сочувственно поинтересовался Вова.

– Да! Я выиграл во всероссийском поэтическом конкурсе «Глаголица». Вот, послушай, - и вмиг преобразившись, Лев прочитал своё стихотворение:

Нам всегда хватало неба и земли,

Для любви - цветов, а для стихов - бумаги,

Но жажда крови у правителей в крови -

Вновь поднимает военные флаги.

Для повода достаточно причин,

Историки во всём найдут прикрасы.

И вот уже идут полки мужчин

Войне на корм, на пушечное мясо.

– Ну как?
–  спросил Лев и даже немного зажмурился, боясь услышать разнос.

– Поражён!
– искренне удивился Вова.

Выдохнув, вернувшись к своему повседневному образу, Лев продолжил:

– Ко мне подошёл Антон Павлович Чехов и вручил мне путёвку в Лагерь. Так я оказался в этом поезде.

– Кто к тебе подошёл?

– Ты всё правильно услышал. Именно он. У меня такая же была поначалу реакция. А потом мой преподаватель литературы сказала, что великие не умирают.

С верхних полок одновременно свесились две девчачьи головы.

– Так, - сказала Ольга, - кажется, нам есть о чём поговорить.

И Ксюша, и Оля спрыгнули с полок. Одна подсела к Володе, другая - ко Льву.

– А ты как здесь очутился?
–  спросила Ольга, и все уставились на Володю.

– А мне сам Пётр Ильич Чайковский путёвку вручил, - бросил, как плюнул, в сторону ребят свою историю Володя.

– За что ты её получил?
–  спросила Ксюша.

– Не твоё розовое дело?
–  зло ответил Вова.

– Послушайте, ребята, наша поездка начинает приобретать какой-то смысл, - заговорчески проговорила Ольга.
–  Мы же все с вами понимаем, кто такие Чехов, Чайковский, в моём случае Дмитрий Менделеев.

– Чёрт!
–  ругнулась Ксюша.
–  А меня навестил Миша Ломоносов.

– Хорошо, что не Вася. Как-то ты с великом по-панибратски?
–  заметил Володя.

– А почему бы и нет, если он мой дальний родственник.

Все вытаращились на Ксюшу.

– Ну да. У Ломоносова была дочь Елена в замужестве Константинова, у неё родилась дочь Софья в замужестве Раевская, у неё - Мария в замужестве Волконская, у них родился Михаил, у Михаила Пётр, у Петра Андрей, у Андрея мой батя Пеэтер.