Лаки Старр и большое Солнце Меркурия

— Это коротышка, что ли?

Никогда в жизни не требовалось Верзиле столько силы, чтобы не пустить в ход бластер.

Бластер подпрыгнул в его руке, и стоящий против него человек быстро наклонился в сторону.

— Эртейл! — закричал Верзила.

Удивление его сменилось разочарованием. Никаких сирианцев. Всего лишь Эртейл.

И тут же острая мысль: что Эртейл тут делает?

Эртейл отозвался:

— Да, Эртейл. Убери свою горохострелку.

— Уберу, когда захочу, — ответил Верзила. — Что вы здесь делаете?

— Мне кажется, шахты Меркурия — не ваша частная собственность.

— Пока у меня в руках бластер, они мои, толстомордый подонок.

Верзила напряженно размышлял, но ни к чему не мог прийти. Что делает здесь эта ядовитая вонючка? Отправить его назад в Купол значило бы выдать отсутствие Лаки. Верзила мог бы сказать им, что Лаки застрял, но они все равно забеспокоятся и станут подозревать, когда Лаки не ответит на вызов. И в каком преступлении он может обвинить Эртейла? В конце концов всем можно находиться в шахтах.

С другой стороны, он не может бесконечно держать его под прицелом бластера.

Лаки бы что-нибудь придумал…

И как будто обладая телепатией, Эртейл неожиданно спросил:

— Кстати, а где Старр?

— Об этом можете не беспокоиться, — ответил Верзила. Потом с неожиданным убеждением: — Вы ведь следили за нами? — И сделал знак бластером, побуждая говорить.

— В свете фонаря Верзиле было видно, как Эртейл слегка склонил голову и посмотрел на бластер.

— Ну и что?

Опять тупик.

Верзила сказал:

— Вы шли по боковому проходу. Хотели подобраться к нам сзади…

— Я сказал: ну и что? — Эртейл говорил почти лениво, спокойно, как будто ему нравилось стоять под прицелом бластера. — Но где ваш друг? — продолжал Эртейл. — Где-нибудь поблизости?

— Я знаю, где он. Не беспокойтесь.

— А я беспокоюсь. Позовите его. Ваше радио на местной волне, иначе я бы не слышал вас так хорошо… Не возражаете, если я включу подачу воды? Пить хочется. — Рука его слегка шевельнулась.

— Осторожней, — сказал Верзила.

— Только попью.

Верзила напряженно следил. Он не думал, что с грудной пластины можно привести в действие оружие, но костюм вдруг может ослепительно засверкать или… или что угодно.

Пальцы Эртейла двигались, Верзила стоял в нерешительности; послышались звуки глотания.

— Испугались? — спокойно спросил Эртейл.

— Верзила не нашел, что ответить.

Эртейл резко сказал:

— Вызывайте его! Вызывайте Старра!

Под действием приказа рука Верзилы дернулась и застыла.

Эртейл рассмеялся.

— К радио потянулись? Нужна далекая связь? Его нет поблизости?

— Ничего подобного! — горячо воскликнул Верзила. Он сгорал от стыда. Этот ядовитый Эртейл умен. Он стоит под прицелом бластера, но выигрывает схватку, становится хозяином положения, а положение самого Верзилы, который не может ни выстрелить, ни опустить бластер, становится все невыносимее.

Его грызла мысль: а почему бы не выстрелить?

Но он знал, что не сделает этого. Не сможет объяснить причину. А если и сможет, насильственная смерть человека сенатора Свенсона принесет Совету Науки огромные неприятности. И Лаки тоже!

Если бы только Лаки был здесь…

Он так сильно этого хотел, что сердце его дрогнуло, когда луч фонаря Эртейла сместился и осветил что-то сзади. Он услышал слова Эртейла:

— Нет, я ошибался, а вы были правы. Вот он идет.

Верзила повернулся.

— Лаки…

В обычном состоянии Верзила дождался бы, пока Лаки подойдет к нему, положит руку ему на плечо, но он не был в обычном состоянии. Его положение становилось невыносимым, желание вырваться из него победило.

Он успел только вскрикнуть «Лаки» и упал от удара тела, вдвое более тяжелого, чем его собственное.

Он еще удерживал бластер, но его колотили по руке, сильные пальцы выкручивали ее. Дыхание Верзилы прервалось, мысли запутались от неожиданности нападения, бластер отлетел в сторону.

Вес с него спал, Верзила встал: над ним возвышался Эртейл, и Верзила смотрел в ствол собственного бластера.

— У меня есть собственный, — мрачно сказал Эртейл, — но я лучше воспользуюсь вашим. Не двигайтесь. Оставайтесь на месте. На четвереньки! Вот так.

Никогда в жизни Верзила так не ненавидел себя. Чтобы его так одурачили! Он заслуживает смерти. Лучше умереть, чем смотреть Лаки в лицо и говорить:

— Он посмотрел за меня и сказал, что ты идешь, поэтому я повернулся…

Напряженным голосом он сказал:

— Стреляйте, если сможете. Стреляйте, и Лаки вас найдет и проследит, чтобы остаток жизни вы провели прикованным к самому маленькому и холодному астероиду — тюрьме.

— Лаки проследит? А где он?

— Найдите.

— И найду, потому что вы мне скажете, где он. И скажете сначала, зачем он пошел в шахты. Что он тут делал?

— Искал сирианцев. Вы сами слышали.

— Искал кометный газ, — проворчал Эртейл. — Этот старый придурок Певерейл может болтать о сирианцах, но ваш друг в это не верит. Если у него есть мозги в голове. Он пришел сюда по другой причине. Говорите.

— Зачем мне это?

— Чтобы спасти свою жалкую жизнь.

— Для меня эта причина недостаточна, — сказал Верзила, встал и сделал шаг вперед.

Эртейл отступал, пока не прижался спиной к стене туннеля.

— Еще один шаг, и я с удовольствием вас сожгу. Мне в сущности не очень нужны эти сведения. Потребуется время, но немного. Если я потрачу на Вас больше пяти минут, это уже напрасные затраты. А теперь я скажу вам, чего хочу. Может, поймете, что вы и ваш надутый герой Старр — ничтожества. Ни на что не годитесь, кроме трюков с силовым ножом против невооруженного человека.

Верзила мрачно подумал: «Вот что гложет этого подонка. Я выставил его болваном перед всеми, и он хочет отомстить».

— Если собираетесь болтать и дальше, — презрительно сказал он — лучше стреляйте. Лучше умереть от бластера, чем быть заговоренным насмерть.

— Не торопись, малыш, не торопись. Прежде всего, сенатор Свенсон уничтожит Совет Науки. Вы в этом деле лишь деталь, и ничтожная. Ваш друг Старр — другая деталь, и тоже не очень большая. А уничтожение Совета осуществляю я. Мы отправим Совет, куда нам нужно. Люди Земли узнают, что он поражен коррупцией, что его чиновники тратят зря деньги налогоплательщиков и набивают собственные карманы…