Лаки

Я не умею готовить, – призналась Лаки.

Я умею, – успокоил ее Ленни и прикупил еще грибов и помидоров.

Дом в Ист-Хэмптоне стоял запертый. Домоправительница уехала в месячный отпуск к своей семье в Финляндию.

– Нет проблем, – объявил Ленни, открыл окно в ванной на первом этаже и, как тать, проник внутрь.

Спать им не хотелось, но после завтрака, вполне профессионально приготовленного Ленни, они отправились наверх в большую отделанную ивняком спальню и не спеша, с наслаждением предались любви, как будто в первый раз. А потом заснули, сплетясь в объятиях.

Лаки проснулась, когда наступили сумерки. Ленни спал рядом, раскинувшись. Она осторожно спустилась на кухню, открыла банку консервированного супа и развела его крутым кипятком. Потом включила медленную музыку в стиле «соул'« и вернулась в спальню.

Она разбудила его поцелуем и вручила суп.

– Подкрепись, – с улыбкой пояснила Лаки. – Тебе скоро понадобятся все твои силы.

– Ого! – Он отхлебнул горячего супа. – Ты явно умеешь открывать консервы.

Лаки нежно рассмеялась.

– Ради тебя я научусь готовить.

– В самом деле?

Нет, конечно. Но звучит здорово.

Он поставил чашку и потянулся к ней.

Иди сюда.

Лаки не возражала. Она жаждала его прикосновения. Он заряжал электричеством ее кожу, и каждая его ласка отдавалась приятной дрожью в ее теле.

Они испытывали друг друга, не торопились, сдерживались, проверяя, кто выдержит дольше, прежде чем раствориться в экстазе последнего момента.

Ты удивительная, – искренне воскликнул Ленни.

Да и ты не так уж и плох, – с улыбкой ответила Лаки.

Они разговаривали далеко за полночь. Она рассказала о бегстве Джино и как она взяла в свои руки семейное дело.

Я построила «Маджириано», – заявила она гордо. – В двадцать пять лет, и к тому же женщина. Это было не просто.

Представляю.

Нет, не представляешь. Не все.

– Но могу попробовать.

– Попробуй лучше вот это.

Она хотела почувствовать его у себя во рту. Его напряжение, пульс его мужества. Хотела, чтобы он оказался в ее власти, под ее чарами.

Он стонами выразил свое наслаждение.

Она улыбкой выразила свой триумф.

Он признался в былой страсти к Идеи. Каким банальным все казалось сейчас.

Как она выглядела? – поинтересовалась Лаки.

Худая хищная блондинка.

Ты говоришь о ней, как о птице.

Она была очень красива.

Это важно?

Для меня – нет.

Он раздвинул ее бедра оливкового цвета и погрузил между ними голову. Ее жесткие волосы казались ему шелковыми. Он чувствовал мускусный вкус раздавленных цветов. Горько-сладкий.

Она закинула руки за голову и снова и снова повторяла его имя, пока не кончила, всхлипывая от невыносимого наслаждения, а он, припав к ней, высосал ее досуха.

Потом они спали до утра.

Утром позвонил Джино. Лаки не помнила, что именно отвечала ему. Она не хотела, чтобы реальный мир вторгался в те часы, которые принадлежали только Ленни и ей. Скоро вернется Димитрий, и предстоит многое решать.

ГЛАВА 87

Самолет Димитрия нес Франческу и Олимпию в Париж. Франческа глубоко затянулась тонкой черной сигареткой.

Ты никогда не задумывалась о том, чтобы пройти курс инъекций от лишнего веса? – спросила она бесцеремонно. – В Швейцарии есть клиника специально для полных людей.

А! – весело отозвалась Олимпия. – Вы именно там делали подтяжку.

Франческа нахмурилась.

Я никогда не делала подтяжку, – соврала она.

В самом деле? – искренне удивилась Олимпия.

– В самом деле, – твердо ответила Франческа.

Беседа исчерпала себя. Олимпия пожалела, что здесь нет Флэша. Только представить себе – он и Франческа. Вот была бы стычка!

Она подозвала стюардессу, высокую загорелую шведку с ледяной улыбкой. Когда Димитрий летал сам, она делала ему массаж. Олимпия подозревала, что не только массаж.

– Я хочу чего-нибудь в шоколаде, – заявила она. – Что у нас есть?

Желе, пломбир, свежие ягоды.

Земляника?

Черника.

Облейте ее шоколадом. Сойдет и черника.

Шведка одарила ее своей ледяной улыбкой и ушла выполнять заказ.

– Черника в шоколаде, – покачала головой Франческа, обмахивая свой лошадиный фасад франкоязычной копией «Вога». – Ты безнадежна.

Олимпия, абсолютно невозмутимая после хорошей дозы кокаина, улыбнулась.

Далеко не так безнадежна, как некоторые мои знакомые, – сказала она и потянулась за наушниками.

Как культурно, – заметила Пейж, глядя на накрытый Сьюзан стол для английского чаепития.

Тонкие, как бумага, сэндвичи с огурцами, легкие пшеничные лепешки, едва смазанные сливками и джемом, имбирный кекс, чай «Эрл Грей», прозрачные фарфоровые тарелки, чашки и блюдца.

На яхте Станислопулоса чай подавали ежедневно ровно в четыре, – гордо объявила Сьюзан.

Какое, наверное, уютное и милое у вас там было общество. – Ответила Пейж, ничуть не впечатлившись.

Да, чудесное, – вздохнула Сьюзан. Ей очень понравилась поездка. Жаль только, что она не устояла перед извращенными предложениями графини. – Только вот тебя там не было, – добавила она, многозначительно взглянув на Пейж.

Та впилась зубами в сэндвич. Разве она не сказала Сьюзан еще до отъезда, что между ними все кончено? Неужели она не поняла?

– Я скучала по тебе, – продолжала Сьюзан, придвигаясь поближе на бледно-бежевой дамасской кушетке. Она положила руку на плечо Пейж. – Очень-очень.

Тишину дня нарушило гудение пчелы. Пейж заерзала, чувствуя себя крайне неловко. Почему так трудно заканчивать романы? Мужчины, женщины – со всеми приходилось вступать в борьбу.

Она набрала полную грудь воздуха и встала.

– Сьюзан, дорогая, – сказала она, глядя на свою идеально ухоженную светловолосую подругу. – Я знаю, что у нас были хорошие времена – когда-то. – Она подчеркнула слово «когда-то». – Но все течет, все изменяется. При нашей последней встрече я предупредила тебя, что мы с Райдером хотим дать еще один шанс нашему браку.

Ясные голубые глаза Сьюзан, тщательно подкрашенные и подведенные, наполнились слезами.

– Я знаю, знаю, – залепетала она, пытаясь сдержаться. – Но ты нужна мне, Пейж. Ты так много для меня значишь. Мы так много значили друг для друга.