Лампа разыскивает Алладина
Шрифт:
– У тебя ничего страшного нет, – подтвердила я, – к утру подсохнет. А вот мальчику срочно требуется помощь!
– Что?! Ты собралась «Скорую» вызывать ЭТОМУ?!!
– Ну да! Ребенку стопроцентно требуется психиатр, – ответила я, кидаясь к двери.
– Эй, стой! – завопил майор.
– Вовка, иди на кухню, сейчас я попробую привести к нам мальчика, нехорошо его в подобном состоянии одного оставлять.
– Офигеть, –
– Фу! – возмутилась я. – Как ты жесток! Сам никогда не страдал от любви?
– Нет.
– А мальчик испытывает сильное чувство, впервые, вот и сошел с ума! Наш долг – ввести его в дом, разыскать родителей…
– Чьих?
– Да его!
– Лампудель, ты…
– Володя, – сурово велела я, – сядь тихо на кухне и молчи. Сейчас приведу несчастного ребенка, не вздумай ему хоть словечко сказать!
Костин повертел пальцем у виска, раскрыл было рот, но я уже выскользнула на лестницу.
– Андрюша!
– Я здесь.
– Пойдем, чаю попьешь.
– Не, спасибо.
– С конфетами.
– Лиза рассердится.
– Ее дома нет.
– Все равно.
– Ты стесняешься?
– Нет.
– Тогда заходи.
– Лучше я на лестнице останусь!
Я перевела дух. Ладно, сейчас испробую иную методику, скажу, будто у нас в кухне шкафчик упал, Андрюша не сумеет отказать мне в помощи, зайдет и… увидит, что вся мебель на месте, разозлится, поцарапает меня, как Костина, пописает в коридоре. Нет, так нельзя. А как можно? Раздобыть телефон родителей несчастного, спятившего от любви подростка? Ладно, действую так! Сейчас возвращаюсь домой, срываю со стены шкафчик с посудой… э нет, лучше картину, потом зазываю Андрея, даю ему в руки дрель, а сама связываюсь по мобильному с Лизой, спрашиваю у нее координаты мамы парнишки. Отлично, здорово придумано!
Увидав меня, Костин нервно воскликнул:
– И где он?
– Пока на лестнице. Сначала надо картину снять!
– Зачем? – удивился Вовка.
– Вон ту, – начала командовать я, – из коридора, пейзаж!
– Да что ты затеяла?
– А как еще мальчика заманить? Он стесняется! Вот я и придумала его о помощи попросить! Пусть дрелью орудует, пока мать приедет.
– Дрелью?
– Да.
– Орудует? Ты хочешь, чтобы пакостник сверлил стену?
– Другого выхода не вижу, конечно, мальчик скорей всего испортит
штукатурку, но иначе он в квартиру не войдет! Его Лиза запугала!– Кого?
– Андрюшу, конечно, – вышла я из себя, – кто же у нас постоянно на лестнице сидит! Довела Лизавета парня до психушки, на людей кидается, царапается, у лифта писает. Это уже, увы, большая психиатрия. В учебниках описаны подобные случаи, когда подростки, остро переживающие первую любовь, начисто лишались разума!
Внезапно Костин начал хохотать.
– Ничего смешного нет, прекрати ржать, – возмутилась я, – лучше живо сними картину.
– Так ты про Андрея говорила, – простонал майор.
– Ну да!
– А я о коте!
– О коте?!
– Иду от лифта, – всхлипывал, давясь смехом майор, – с лестницы кидается обезумевшее животное и начинает меня царапать! Воет, дурной, слюни капают, еле избавился от Барсика!
– Это Маркиза, она кошка, соседская, – пролепетала я, – когда кавалера ищет, всегда так себя ведет. Небось в подвал неслась, а тут ты ей и попался!
Продолжая смеяться, майор ушел на кухню, я прислонилась к стене. Хорошо еще, что я не успела позвонить Лизавете и не вызвала к нам родителей Андрюши вкупе с психиатрической перевозкой.
– Знаешь, Лампудель, в чем твоя основная беда, – высунулся в коридор майор, – ты всегда имеешь в голове лишь одну версию происходящих событий. Умные люди предполагают, что вариантов может быть много. Ты же придумаешь некий сценарий и тупо идешь напролом. Образно говоря, желаешь собирать кабачки в густом лесу, не обращая никакого внимания на то, что вокруг стоят белые грибы. Любому ежу ясно: кабачки растут в огороде, а боровички в чаще. Но тебе плевать на разум, бегаешь под елками в поисках овощей. А потом получается то, что получается! Скажи, я не прав? И вообще, мне надоели вечные проблемы с детьми! То они плохо учатся, то грубят, а теперь еще, пожалуйста, к ним кавалеры шастают! Когда это кончится? Когда?
Я молча посмотрела на продолжающего возмущаться майора. Когда у нас прекратятся проблемы с детьми? Наивный Костин! Ну как он до сих пор не понял очень простую истину: первую часть жизни людям отравляют родители, а вторую – дети! Впрочем, если желаешь быть счастливым – будь им, невзирая ни на кого. В конце концов, никто, кроме тебя самого, не сделает твою жизнь прекрасной.