Лапсанг Сушонг

Тут-то этот парень себя и показал, причём с правильной стороны. Взял на руки, легко вынес на свежий воздух, уложил на заднее сиденье тачилы (она смутно припомнила, что тачила была не новая, но шикарная) и дал газу.

Уже у дома она попыталась сбежать — больше для проформы, чем вправду. Парень её поймал очень деликатно, рук не выкручивал, вёл к подъезду, этак пританцовывая-приговаривая — «Сейчас мы придём… я тебя помою… потом будем пить чай… у меня есть Лапсанг Сушонг, тебе понравится». В тот момент она не очень понимала, о чём идёт речь, но сами эти слова — Лапсанг Сушонг — почему-то внушали ей безотчётное доверие. В конце концов она уткнулась носиком в его рукав и расслабилась.

Теперь же, в холодном свете наступающего дня, она поняла, что попалась в примитивную фрейдистскую ловушку. Ну конечно, Лапсанг Сушонг. Тот самый чай, который папа когда-то обожал — это теперь он ничего кроме «Бомбейского Сапфира» не употребляет, а раньше был трезвенником и уважал всякую безвредную травушку — не ту, которая трава, а в хорошем смысле… Потом ещё была ее работа… и снова этот чай, и с ним был связан визит к Модесту Дееву, который впоследствии оказался порядочной свиньёй, сделав её папе предъяву за мелкую услугу: он слегка поспособствовал разруливанию ситуации с кавказнёй, что наехала на папу из-за оружейных дел. Папа ей потом объяснил, что он прекрасно справился бы и сам, ничего бы ему не сделали, Модест лишь всё испортил, а уж потом повёл себя совсем плохо. И зачем она тогда припёрлась к Модесту, устроила истерику, да ещё сказала ему, что он у неё типа был первым?..

Чайку, однако, попить не мешает.

— Ты мне вчера обещал Лапсанг Сушонг, — напомнила Юника неизвестному. — Сделай.

— Лапсанг? Чай, в смысле? — парень явно растерялся. — Сейчас гляну…

Через пару минут с кухни донеслось.

— Эй, как тебя там? Ты прости, я не знаю как тебя звать.

— Зачем звать? — упёрлась Юна. — Чай неси.

— Так… нету его, — донеслось с кухни. — Кажись, выпили. Давай я тебе обычный сделаю, индийский.

Тут Юну пробило.

— Индийский, да? — заорала она. — Всю ночь меня драл, а теперь у тебя для меня чашки нормального чая не найдётся? Обещал! Лапсанг Сушонг, на хрен! Ну какой же ты урод…

— Ты… это, — в голосе парня послышались угрожающие нотки. — Прикрути фитилек-то. А то как бы…

— Пшёл ты, — отмахнулась Юна. — Или нет, лучше я сама пойду. Сиди уж.

Шубка обнаружилась в прихожей. Юна тихо оделась, вышла, захлопнула за собой дверь — и только в холле сообразила, что забыла сумочку. Возвращаться не стала: равно ничего ценного там не было, хотя за саму сумочку стало ужасно обидно.

Когда приехал лифт, дверь распахнулась. Парень, едва одетый, вылетел в холл.

— Эй! Погоди! Я чай нашёл! Этот твой! Лапсанг! Сушонг!

Юна нырнула в лифт, нажала кнопку, издевательски свела ладошки перед лицом и сказала сквозь зубы:

— Сам пей своё пойло вонючее. Л-лапсанг твою маму, суч-чонок.

5 июля 2003 года. День.

Модест понимал, что жить ему осталось минут десять — пятнадцать.

Его это категорически не устраивало, но выбора ситуация не оставляла. Ещё обиднее было то, что за десять минут чайная колба не успеет прогреться до ста градусов и дать жемчужный кипяток. А ему очень хотелось напоследок выпить хорошего чая.

Неделю назад он обнаружил в продаже мастертимовский Лапсанг Сушонг и на радостях купил себе огромную жестяную банку. Однако с дегустацией решил повременить, пока не установят в кабинете новейшую чайную машину с кварцевой колбой и распределённым подогревом. (Назвать это хайтечное изделие «самоваром» Деев просто не мог.) Он как раз собирался опробовать новинку, когда в соседней комнате закричала в голос секретарша, а секунд через десять с грохотом расселась пополам резная деревянная дверь.

К сожалению, разговор в первые же три минуты зашёл в тупик.

— Давайте рассмотрим наши взаимные претензии ещё раз, — Деев покосился на колбу. Вода в ней оставалась спокойной и неподвижной. — Вы хотите получить от меня некий документ, хотя я им не владею. Моя проблема в том, что…

— Ваши проблемы — вы о них и думайте, — заявил белобрысый краснорожий славянин, единственный среди набившихся в кабинет кавказцев. Деев почему-то подумал про себя, что такого количества кавказцев с автоматами он не видел уже много лет — и совершенно не соскучился по этому зрелищу.

— Нам нужен список владельцев Сити. Не липовый реестр, не юрлица. Настоящий список.

— Итак, моя проблема, — нажал голосом Модест, — в том, что, если я не предоставлю вам интересующий вас документ, вы меня пристрелите. Ничего другого вы сделать со мной просто не успеете, не говоря уже о том, что у меня ещё есть некое пространство для манёвра… Но, в конце концов, пуля — это чистая и по существу лёгкая смерть. Зато если я вам означенный список предоставлю, то, скорее всего, проживу подольше — на пару часов или на пару дней. Но в таком случае меня, скорее всего, задушат. Платочком. Знаете, как у них это принято? И они это будут делать куда медленнее, чем вы, и перед этим познакомят меня ещё со всякими пыточными штучками. Теперь вы осознаёте всю сложность моего положения?

— Отдай нам список. Потом хоть застрелись, хоть вешайся, — вполне серьёзно сказал славянин.

— Э, нет, — не согласился Модест. — Мои работодатели — не ангелы. Но они, по крайней мере, не врывались в мой кабинет, чтобы убить меня. Поэтому предоставление вам документов было бы не просто глупым, но и крайне подлым поступком. Боюсь, мне нечего вам предложить.

Он опять скосил взгляд на чайную машину. До стадии жемчужного кипятка осталось совсем чуть-чуть.

— Кипяток? — поинтересовался бандит и тут же сделал характерный жест.

— Ну да, вы можете обварить меня, — заметил Деев, — это, наверное, очень больно. Но таким способом вы выиграете в лучшем случае пару минут. Пару минут я перетерплю. Если учесть, что речь идёт о земельной собственности в центре столицы, на набережной, размерами примерно в тысячу гектар, с планируемой общей площадью зданий около трёх миллионов квадратных метров, то…

— Хватит болтать, — прорычал русский и протянул руку к колбе. Ухватил её за горлышко. Матюгнувшись, отдёрнул лапу.

— Позвольте всё-таки мне выпить чашку чая, — попросил Модест. — Я очень хотел это сделать.

Его предполагаемый убийца механически кивнул. Модест, радуясь маленькой удаче, поставил чашку под выходное отверстие и нажал на кнопку «strong tea». Кипяток с хлюпаньем потек сквозь заварочную ёмкость. Чайная машина вздрогнула и застыла, ожидая, пока таймер даст сигнал к наполнению.

В этот момент на столе Деева затрещал телефон.

— Возьми трубку, — повёл стволом автомата белобрысый.

Модест трубку взял.

— Деев слушает, — автоматически сказал он. Потом недоумённо поднял брови и протянул трубку: — Это, кажется, вас.