Ларик и Великий Храбр

Я повернулся обратно. Невежливо же слушать спиной, когда к тебе обращаются. Уставился на продавца, а он на меня. Мы буравили друг друга взглядами, но я так и вспомнил, кто он. Хотя что-то очень-очень знакомое мерещилось мне в его вкрадчивой манере разговаривать и в пенсне.

– А как Вас зовут? – Помявшись, наконец спросил я. А то, что же? Дядя мне почти что родственник, а я не знаю его имени.

– Тудасюдаев, – ответил дядя. – Пётр Савельич. – Он приподнял цилиндр и шаркнул ногой. Под цилиндром он оказался совсем лысым. – Извини, закрутился и забыл представиться. – Он внезапно замахал руками и закружился волчком. Сначала в одну, потом в другую сторону. Цилиндр ритмично подпрыгивал.

– Вот, – гордо произнёс он. – Теперь раскрутился. Всё в порядке.

Он довольно потёр руки:

– Ну-с, про твои злоключения я понял. Скажи, а чего ты хочешь? Хочешь не зло, а при-ключений?

Я переминался с ноги на ногу. А они не страшные, эти «при»?

Вообще-то, больше всего я хочу, чтобы Катя Держиборода пришла ко мне в гости. Я бы ей показал свой конструктор. Он у меня не обычное «лего», пластмассовое, а старинное. Его папа подарил, сказал – как у него в детстве было. Там настоящие железные винтики и шпунтики, и можно собрать стул или стол или кровать. Там отвёрточки есть, такие маленькие! И гаечный ключ! Я бы говорил важно Кате: «Ключ на восемь», а она бы мне его давала. Так дедуля бабушке говорит, когда в машине нужно что-то починить. Я бы собирал маленький стульчик, а она бы ставила его в комнатку для куклы. Поила бы куклу чаем из крошечной чашки.

А потом бы мы поженились.

Глава 5, в которой я принимаю важное решение

– Катя? Да её Лукавиус в своём замке заточил, – из мечтаний меня вывел вкрадчивый голос нового знакомца.

Я вздрогнул. Он снова прочитал мои мысли! Как ему удалось их подслушать? Подозрительный всё-таки тип этот дяденька. Ой! Как заточил? Ка… Какой-такой Лукавиус?

– Да это колдун местный, – равнодушно ответил на мои мысли полуочкастый. И кажется, вовсе не обиделся на «подозрительного типа».

Он немного перегнулся через прилавок, чтобы стать ближе ко мне, и зашептал:

– Она ему сказки по вечерам рассказывает. Он сказки очень любит. И из замка её не выпускает.

Тут он сокрушённо покачал головой, а цилиндр слегка затрясся.

Я похолодел.

Колдун… настоящий!? Куда я попал? Бежать, скорей бежать отсюда! Хочу домой… а как же Катя… её нужно спасти… а как же я её спасу… я же не умею… меня колдун заколдует! И почему я не великан? Что же делать?

Губы у меня затряслись.

Продавец, который откуда-то знал про меня всё, на меня даже не смотрел. Он с интересом разглядывал карту, лежащую на прилавке перед ним.

– Вот смотри, – как бы невзначай обратился он ко мне. – Мы вот здесь. А замок – здесь, – он провёл пальцем воображаемую линию. Я подошёл поближе. Вытянув шею, посмотрел на его палец. Он заканчивался длинным загнутым когтем.

Карта была живая! Я увидел мигающую красную точку и надпись «Ты здесь». От неё отходили несколько дорог. Их было гораздо больше, чем три. Я вспомнил сказки: налево пойдёшь, коня потеряешь, ну, коня у меня нет, не страшно… направо пойдёшь… как же там дальше? Забыл! А вдруг, там что-то ужасное?!

– А почему так много дорог? – спросил я у продавца. – И куда они все ведут?

– Смотри, – объяснил он, водя пальцем по карте. Под пальцем его зажигались точки и бегали разноцветные линии. – Дорога зависит от твоего выбора. В каждой точке тебе предстоит сделать выбор и тогда из множества дорог остаётся только одна, по которой ты идёшь до следующей точки. Когда выбор сделан, дорога становится путём.

Я вгляделся в карту. Некоторые дороги были длинные и извилистые, как кишечник (видел на одной картинке), другие – прямые и золотые, как стрелки у часов на городской башне.

– Ты можешь пойти короткой дорогой, – Тудасюдаев снова прочертил когтем линию от красной точки к замку, – а можешь длинной. Короткий путь быстрее, но сложнее, а длинный, – он начал рисовать пальцем круги на пергаменте, – спокойней, но … можешь заблудиться, пока обходишь все препятствия. Понятно?

Я неуверенно кивнул.

– Ну что, берёшь карту? – Он спросил как будто равнодушно, но глаз за половинкой очков странно блеснул.

Я подумал про Катю, запертую в замке, представил, как она томится одна в высокой башне… Сидит у зарешётчатого окна и ждёт. Каштановые кудрявые волосы развеваются на ветру, она прикладывает ладонь ко лбу и с надеждой смотрит вдаль. Но никто не может ей помочь. Никто, кроме меня.

– Беру, – я протянул руку, трепеща.

– Но я её даром не отдам, – усмехнулся мой почти родственник. Он был доволен, как кот, утащивший сосиску. – Только поменяться могу.

Я быстро похлопал по карманам. Обычно там много чего можно найти – фантик от конфеты, например. И не один. Мама учит меня не мусорить. И если поблизости нет урны, то надо положить его в карман и зорко смотреть по сторонам. А потом чпок, и фантик в урне. Бывает, в кармане ещё гусиное перо. Это если в парке мы с бабушкой погуляли. Я много чего интересного нахожу – жёлудь с двумя шляпками, листик клёна, красный с зелёными прожилками, похожий на лапу динозавра, огромную шишку. Как назло, ничего этого не было! Только чистый носовой платок. Эх, бабушка, бабушка…

– Готов поменяться на обещание, – предложил Пётр Савельич.

– Какое? – Я попятился. Ну, началось. В памяти всплыли страшные истории про царя, который обещал отдать водяному первое, что встретит у себя дома. А вдруг, я бабушку встречу? А вдруг, Безухова?! Нет, я не готов их отдавать!

Продавец карт снова усмехнулся.

– Не нужна мне твоя бабушка! Можешь оставить её себе. А пообещать ты мне должен другое: что ты не сойдёшь с пути. Что бы ни случилось. Дойдёшь до волшебного замка и спасёшь Катю.

Я помялся. Поджелудки крутило, как будто их стирают в стиральной машине. И вот-вот начнут отжимать.

А вдруг, я не смогу? Может, сбежать, пока не поздно?

Я снова представил, как Катя машет мне платком из башни, а из глаз её капают слёзы…

– Ладно. Не сойду, – пробормотал я. Делать нечего.

– Ну, вот и хорошо, – потирая руки, обрадовался Тудасюдаев. – Тебе тут помощник полагается.

Я тоже повеселел. С помощником-то совсем другое дело! Может, у меня в помощниках Илья Муромец? Или, хотя бы, кот в сапогах. Но оказалось, не кот. А вовсе наоборот.

Дядя-почти родственник раскрыл ладонь. На руке сидел маленький мышонок.

– Чао! – пискнул он. Я так и сел. Почти. Говорящая мышь!

– Тут всё говорящее, – хмыкнул Пётр Савельич. – И слышащее. Имей в виду. Так что много не болтай. И думай, прежде чем подумать. Ну, в бобрый путь.

Он быстро, как будто торопился на самолёт, выскочил из-за прилавка, всучил мне карту и вытолкнул за дверь.

Колокольчик жалобно звякнул за спиной, и я остался один.

Не считая, конечно, мышонка, который уселся у меня на плече и начал чесать обеими лапками свой малюсенький нос.