Ласковый дождь

– Разумеется. Я тебе дам столько, сколько понадобится. И ты прекрасно это знаешь. Мирр, у меня к тебе миллион вопросов, но не хочется ничего упустить, поэтому продолжай свой рассказ об этом очаровательном Адаме Кори. Мы остановились на том, что он помешал тебе упасть в обморок, когда ты узнала о наследстве. Давай с этого места, – попросила Дина, решив завтра же утром справиться в издании «Дан и Брэдстрит» о герое ее рассказа.

Мирелла закончила свою историю лишь к полуночи. Во время рассказа она по-новому оценила некоторые события и свои ощущения, в результате чего ей удалось составить полную картину происшедшего и понять наконец, что же вынудило Адама уйти столь внезапно.

Дина внимательно смотрела на подругу и испытывала искреннее сострадание к ней из-за той боли, которую ей пришлось пережить, когда Адам, оскорбленный в своих лучших чувствах, оставил ее одну. Жизнь Миреллы, вполне устоявшаяся за последние восемнадцать лет, действительно пошла кувырком, и Дина понимала, почему это наследство не вызывает у нее восторга. Она подошла к подруге и обняла ее за плечи.

– И все-таки это потрясающе, – вздохнула она. – Даже если бы это случилось со мной, я не могла бы быть в большем восторге. Так часто приходится читать в газетах о том, что кто-то получает огромное наследство, но представить, что этот «кто-то» – твоя лучшая подруга, это уже фантастика. Мы всю жизнь участвуем в любовных схватках с мужчинами за искру настоящего чувства, а ты, похоже, обрела его без всяких усилий несколько часов назад. По крайней мере этого хватило, чтобы ты поняла, что ничего похожего прежде у тебя не было и Пол дать тебе это не сможет. Кроме того, корни твоих предков по материнской линии, которые так тщательно скрывали твои мать и бабушка, всплыли на поверхность. И ты никогда не сможешь забыть о них, как ни старайся. Я думаю, твой друг Адам был прав, утверждая это.

Дина хлопнула ее по плечу и наполнила бокалы.

– Да, все это и правда похоже на фантастику. Но самое фантастическое в этом деле то, что ты так внезапно изменила свою жизнь, хотя, как ты сама призналась, против своей воли. Если честно, я поражена твоей стремительной активностью – ты договорилась об отпуске, влюбилась и даже решила бросить Пола. Ты действительно собираешься бросить его окончательно и бесповоротно?

– Я это уже сделала. То есть он еще об этом не знает, но между нами все кончено. – Мирелла сделала глоток бренди и добавила: – Не могу сказать, что я от этого стала счастливее. У меня, кроме него, ни с кем и никогда не было серьезных отношений. Остальные мои любовники были увлечением на одну ночь. Меня угнетает мысль, что я так долго обманывала себя иллюзией, будто наши отношения с Полом и есть настоящая любовь. Теперь я понимаю, что в момент нашего знакомства мы с Полом были страстными романтиками, как и большая часть поколения конца пятидесятых – начала шестидесятых годов. Когда он убил в себе романтизм, я поддалась его влиянию и сделала то же самое с собой. Все последние годы я была так озабочена мелкими проблемами наших с ним отношений, что перестала думать о себе и попала в безвыходное положение незамужней и несчастной женщины. Я считала себя умной, а оказалась полнейшей дурой.

– Боже, Мирр, я не верю своим ушам! – Дина присела на корточки перед подругой. – Может быть, для того чтобы ты все это поняла, понадобилось настоящее чудо – невероятных размеров наследство, которое нашло тебя через несколько поколений, или потрясающий секс с мужчиной, равного которому, судя по твоим словам, нет на земле – но это свершилось. Это чудо разнесло в щепки корабль твоей жизни, и душа твоя открылась и просветлела.

– Дина, для него это был не просто секс. Пойми, он не трахал меня. Мы занимались любовью много часов подряд, а потом вдруг все пошло наперекосяк: были произнесены какие-то слова, после чего он ушел и сказал, что больше никогда не вернется. Я не говорила, что мы трахались.

Слезы навернулись ей на глаза, и она запрокинула голову, чтобы не дать им пролиться. Ее голос задрожал, и она призвала на помощь все свои силы, чтобы совладать с собой. Дина хотела подняться и подойти к ней, чтобы утешить, но Мирелла жестом попросила ее остаться на месте.

– Боже мой, Боже мой! – причитала Дина. – Может быть, тебе станет легче, если ты расскажешь мне то, о чем умолчала?

– Да, наверное. Теперь я уже немного успокоилась, поэтому смогу вспомнить подробности. Мы лежали, обнаженные, у камина, и он рассказывал мне о своей жизни в Турции. Об этом я уже рассказала тебе все подробно. Затем он завел речь о том, где и как мы будем заниматься любовью, когда я к нему туда приеду. При этом он целовал и ласкал меня везде, так что я испытывала оргазмы один за другим от прикосновений его рук и губ. Дина, с того момента, как мы встретились, мы любили друг друга, хотели друг друга, и это чувство не исчезало ни на миг. Я ощущала невероятный эмоциональный подъем, и он тоже. Он сам говорил мне об этом постоянно. Он с такой щедростью дарил мне свою любовь и нежность, что невозможно было не ответить на это чувство. Я отдавалась ему со всей страстью, на какую была способна, и от этого испытывала двойное наслаждение. Между нами было все: любовь, интимная близость, дружба, стремление понять друг друга, – и мне все это было нужно. Я готова была принять все это от него. Дальше… Я немного смущена сейчас, но ты меня поймешь. Целую вечность я мечтала о том, чтобы ему отдаться. У него огромный, необычайной красоты член. Я с ума сходила от желания почувствовать его в себе. Я инстинктивно знала, что вся наша любовная игра не сможет сравниться с тем счастьем, которое нас ждет, когда наши тела станут единым целым. Я думаю, мы оба догадывались, что это будет восхитительно, поэтому не торопились, хотя много раз были очень к этому близки. Наконец он лег сверху, и я почувствовала, что он был готов войти в меня. Мы оба дрожали от страсти. Тогда он сказал: «Когда ты приедешь ко мне? Каковы твои планы? Ты уже прочла бумаги о наследстве? Когда ты поедешь в Англию и когда мне ждать тебя? Когда ты станешь моей, а я твоим?»

Она сделала глоток бренди и увидела, что на лице Дины застыло страдальческое выражение.

– Я поцеловала его, сказала, что люблю, и попросила больше не медлить, – продолжала Мирелла. – Он ответил мне страстным поцелуем, и я почувствовала, что открываюсь навстречу ему. Я ждала, что через секунду он войдет в меня, но он вдруг прошептал мне на ухо дрожащим голосом: «Ответь мне. До тех пор, пока я не буду знать ответы на все эти вопросы, я не смогу строить планы про нас двоих». Я отчетливо помню его тяжесть, ощущение его кожи, запах, то, как сильно я хотела его, и то, как это было мучительно больно. Он немного отстранился, чтобы видеть мое лицо. Тогда я обняла его за шею и сказала: «Я приеду к тебе, но…» Он перебил меня: «Между нами не может быть никаких «но», я уже говорил тебе это». Он ждал от меня ответа. Тогда я сказала, что прочла часть документов и уже успела понять, насколько трудно будет ликвидировать это наследство. Я сказала, что уезжаю в Лондон через четыре дня и что будет здорово, если он сможет побыть там со мной. Он спросил: «А как же Турция? Ты хочешь сказать, что решила отказаться от собственности, даже не взглянув на нее?» И я ответила, что если я поеду туда когда-нибудь, то только для того, чтобы заниматься с ним любовью в тех местах, о которых он мне рассказывал.

Мирелла замолчала и посмотрела на Дину. Казалось, они обе пытались представить себе, какое воздействие могли оказать на Адама эти слова. Мирелла тяжело вздохнула, и Дина нарушила молчание осторожным вопросом:

– А что было потом?

– Он погладил меня по голове, нежно поцеловал и сказал: «Это не очень хорошо. Ты хочешь отказаться от наследства и своих предков, чтобы не обременять себя обязанностями. Тебя интересуют только деньги. Никогда не сталкивался с таким глупым, ограниченным и разрушительным поведением. Может быть, ты и от меня заодно хочешь отказаться? Ты решила не связываться с наследством еще до того, как мы встретились. Неужели ты так глупа, что не понимаешь, что означает любить и быть любимой? Неужели ты думаешь, что я позволю превратить наши чувства в простую интрижку? Нет, того, что ты предлагаешь, мне недостаточно. Мне нужно все, а не какая-то часть тебя. Мирелла, ты привыкла в жизни разыгрывать разные роли, поэтому путаешь игру с глубокими чувствами. Это очень плохо. Следует сохранять между ними равновесие. Я считал тебя женщиной, способной взять на себя такую огромную ответственность, как настоящая любовь. Мы могли бы быть счастливы вместе до конца наших дней. Я не вернусь к тебе во второй раз». Затем он разжал мои руки, поднялся, собрал свою одежду, подошел ко мне и поднял на руки. Я хотела что-нибудь сказать, но не знала что. Он спросил, где спальня. Пока он нес меня наверх, я продолжала думать, что все еще поправимо, что он хочет заняться со мной любовью в постели. Я думала, что когда он войдет в меня, ему больше не придет в голову со мной расстаться. Но все получилось совсем не так. Он просто бросил меня на кровать, нашел ванную, принял душ, оделся и ушел. Он больше не вернется, я знаю. Он не шутил, когда говорил это.

– Ну и дела! И что ты собираешься теперь делать?

– Ничего. Не представляю, что тут можно сделать.

– Ты можешь ему позвонить.

– Это невозможно. Послушай, Дина, он ясно дал мне понять, что по натуре он одиночка – несмотря на наличие довольно своеобразной семьи – и был таким всю жизнь. Мы встретились, и он хотел полюбить меня, но ушел, потому что ему мало того, что я готова ему дать. Как я могу преследовать мужчину, который говорит подобные вещи?

– Да, не можешь. Все, что ты можешь, это поехать к нему и дать ему то, что он хочет. Он показался мне довольно умным парнем. Впрочем, если твои чувства к нему не столь сильны, как его, и действительно существуют какие-то «но», то тогда лучше этого не делать, потому что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Твой Адам Кори будет всегда стоять на своем, и ты либо примешь его условия, либо не получишь его вообще. Этот парень не прогнивший американский герой, как твой Пол, который выставляет душу на аукцион и ждет, кто заплатит более высокую цену.

– Что же мне было делать? Он даже не дал мне шанса обсудить наши отношения и то, как они впишутся в мою жизнь, и главное – как я впишусь в его жизнь.

– Это я как раз понимаю.

– Что именно?

– То, что обсуждать здесь нечего. Я не могу говорить за него, но, по-моему, большинство мужчин вовсе не озабочены выяснением отношений и чувств – если, конечно, они не голубые. Он повел себя как мужчина, ты – как женщина. Твой Адам считает, что вместе вы единое целое, а все остальное – детали, которые не имеют существенного значения. Вот ты говоришь сейчас о «моей жизни», «его жизни», а ведь он говорил о «нашей жизни»! Женщины успокаивают себя иллюзией, что всегда готовы к близости с мужчиной, но когда это наконец происходит, они пугаются того, что окажутся в их власти и утратят самостоятельность. Боюсь, что это как раз тот случай. Адам Кори предлагает тебе себя, романтические отношения, готовую семью, возможность почувствовать себя защищенной, а ты даешь ему понять, что готова отказаться от всего этого, что предпочитаешь просто трахаться с ним, но только не брать на себя ответственность за настоящую любовь.

– По-твоему выходит, что я допустила непростительную ошибку?

– Этого я не говорила. Просто пытаюсь тебе втолковать, что Адам – это не Пол, который служит прекрасным примером того, как можно жить, не взваливая на себя ответственность за судьбу другого человека.

– Хорошо, Дина, но если он так сильно меня любит, то почему же так легко от меня отказался? Могу тебе поклясться, что в тот момент он был разъярен, но в то же время не потерял хладнокровия.

– А что бы ты хотела? Чтобы он набросился на тебя с кулаками? Человек сказал то, что считал нужным, а потом развернулся и ушел, чтобы и дальше жить своей жизнью. Он повел себя как воспитанный человек, предоставив тебе сделать то же самое.

– Но, Дина, я ведь так сильно его любила.

– Значит, недостаточно, моя милая, недостаточно.

Глава 9

Мирелла была совершенно сбита с толку. Она маленькими глотками попивала шампанское и смотрела поверх бокала на человека, сидящего напротив.

Он не сводил с нее глаз, и она не могла понять, что в них отражается – гнев или раздражение. С Полом зачастую в этом трудно было разобраться.

Покинув спальню, они едва перемолвились словом. Атмосфера постепенно накалялась и достигла высшей точки, когда Мирелла попрощалась с Моузезом, уложившим ее вещи в багажник красного «феррари» Пола. Пол распахнул перед ней дверцу, и, усаживаясь на заднем сиденье, она услышала, как он сказал Моузезу: