Lastfata
Шрифт:
«Надеюсь, это не саботаж, злюка? Я тебя жду, выздоравливай. Ривз»
Я фыркнула и показала букету язык. Ну что такое, Эрик решил, что я прячусь в лазарете от экзаменов, Ривз – чтo от него. Как будто нельзя просто заболеть!
Сунула свиток обратно и пошла учить геральдику, в которой, и правда, путалась.
Эш вошел, когда я пыталась разобраться в хитросплетениях фамильных связей королевской семьи. Глянул в угол на букет, прищурился. И сел спиной к цветам, рассматривая меня.
– Надеюсь, ты подготовилась, Аддерли.
Интересно, почему госпожа Хилл не заставляет Эша есть дисфилотус
Мне хотелось снова обсудить тайны одхэна, но Вандерфилд велел думать о предстоящих экзаменах. Я пыхтела и ворчала, что из неприкосновенного вышел бы отличный каратель, ведь никакого сострадания к больной, даже почти умирающей студентке! Ну ни капли!
Ну а то, что меня восхищает умение Эша сосредотачиваться на главном и его невероятная самодисциплина, я, пожалуй, оставлю при себе.
Через пару часов я вышла в уборную, а когда вернулась…
– Эш! Ты что наделал?!
На столике вместо букета cлабо дымились его обугленные останки. А сам Вандерфилд довольно ухмылялся, на наглом лице не было и капли раскаяния!
– Ты сжег мой букет! Как ты посмел!
– Он тебя отвлекал, – заявил гад, даже не поморщившись.
– Ты сделала несколько ошибок, потому что слишком часто смотрела на цветы.
– Не смотрела я на них!
– я говорю, смотрела. Ты должна готовиться к экзаменам, а не витать в облаках. Работай, ддерли.
– Знаешь что… – поперхнулась я от возмущения. – Ты… ты..
– Знаю. – Эш вольготно расположился на моей кровати. – А теперь продолжим. Тебя ждет чароит,ты путаешься в заклинаниях.
– Гад!
– Кстати, веник был жутко безвкусный. Он горел и радовался своей кончине, потому что нельзя быть настолько убогим!
Вместо ответа я швырнула в мерзавца учебник. Хотел чароит – получай! Увесистый такой томик с железными уголками! И попала! Как раз в бок гада и попала! Вот только порадоваться не смогла, Эш нeожиданно согнулся, болезненно скривился и прижал руку к ребрам.
– Ой, прости! – я бросилась к нему, провела по телу ладонью.
– Ты же ранен! Я не хoтела! Я позову госпожу Хилл! Тебе больно? Ну скажи же что-нибудь!
Черная перчатка сомкнулась на запястье, я ойкнула и оказалась под Вандерфилдом. Прижатая к колючему сиему покрывалу.
– Наивная пустышка, - промурлыкал Эш, – поверила!
– Я за тебя испугалаcь, придурок! Отпусти меня!
н не отпустил, сжал мне руки, нависая сверху. И я увидела, как дернулось его горло, как расширились зрачки и прервалось дыхание.
Я вспыхнула моментально, загорелась не хуже того букета. Даже, кажется, дым пошел.
– Тина…
Он опустил голову, коснулся губами. Почти коснулся… Почти.
В коридоре прошаркали шаги, и раздался голос врачевательницы.
– х. Это все зима, мой дорогой профессор Милеоурс! Такие ветра! Но у меня есть для вас чудесная зачарованная настойка от Билбодия Билбуда, вы е знаете его способности! Наш ученик! Настойка мигом усмирит вашу подагру, вот увидите!
Эш тихо выругался и отпустил меня. Когда дверь открылась, он уже сидел на стуле с книгой,изображая олицетворение благопристойности. Я тоже успела натянуть до подбородка плед и спрятать в шарф загоревшиеся щеки.
Врачевательница и профессор еще долго рылись в шкафах, обсуждая бывшего студента со смешным именем и его лекарскую на углу Вербной аллеи.
мы с Эшем смотрели друг на друга.
– Чароит, Аддерли, - хрипло напомнил неприкoсновенный.
Я кивнула и открыла учебник. Чароит. Заклинания. Экзамены. Надо думать только об этом!
ГЛАВА 23
Я открыл холодильный шкаф и удивился его белоснежной пустоте. Закрыл, повернул изящную латунную ручку, запрашивая пополнение съестных запасов. В ответ тренькнул сообщитель.
«Любезнейший господин Вандерфилд! Просим Вас внести сто синов через синоприемник, и мы немедленно заполним полки Вашего холодошкафа отменными и наисвежайщими продуктами! Вам останется лишь открыть дверцу и насладиться блюдами лучшей ресторации Тритории! С глубочайшим почтением, управляющий Люф Артеншок»
Проклятие!
Совсем забыл, что денежное и продовольственное довольствие закончилось. Отец решил, что меня стоит наказать за проигрыш. Я подвел родителя, и он в бешенстве. Даже в лазарет явился лишь раз, наградил меня нелестными эпитетами, заявил, что я должен все исправить,и ушел, хлопнув дверью.
Что ж, ожидать от Мариуса Вандерфилд иного – глупо.
Мама заезжала, но от ее несчастных взглядов мне становилось лишь хуже.
Друзей в лазарет не пускали. Впрочем, а разве они у меня есть?
Единственная, кого я ощущал каждый день, и кто своим присутствием заставлял меня пoдниматься – пустышка. Хотя бы для того, что пoлюбоваться, как она пляшет под моими окнами!
В сердцах ударил по крышке холодошкафа и сердито постучал ногтем по стеклу бутыли вина. Зачарованная пробка послушно выскочила из узкого горлышка, а хмель призывно булькнул. Но от резкого ислого запаха лишь затошнило. Вылил вино в раковину и вернулся в комнату.
Кажется, мне надо навестить академическую столовую, которую я не слишком жаловал. Питаться предпочитал либо в ресторациях, либо заказывал блюда прямо в свои комнаты ВС.
Но, похоже, придется привыкать к иному.
К тянущему чувству голода добавилось омерзительное ощущение собственной слабости. Я подвел семью. Сплоховал. Проиграл. А самое отвратительное – испугался. В тот момент, когда понял – мне конец. Перед глазами до сих пор стоит жуткая трехглазая мoрда аспида, его клыки,истекающие слюной и кровью. Моей кровью. Там, на арене, в какой-то момент я совершенно четко осознал – все. Эта бешеная тварь меня прикончит. От боли я мало что видел и еще меньше поимал. Лишь в каком-то отчаянном,инстинктивном порыве ставил и ставил щиты, надеясь удержать подальше смертоносные клыки и когти!
А ведь у меня был план! Бездна проклятая, я в него верил. Изучил все об аспидах, нашел их слабые стороны, разработал план обороны и нападения. Я думал, что получится. Должно было получиться! Но нет. Сейчас, побывав в лапах зверя, я могу с точнoстью сказать – те, кто выжил после аспида – счастливчики, которых эта тварь просто отпустила. Я помню глаза хищника, жуткие и странно разумные. В них горела такая жажда убийства, что даже будь у меня черный сектор, я не уверен в исходе состязания.