Лазо
Шрифт:
Простой, задушевный разговор, теплое, сердечное отношение командующего вызвали такой энтузиазм среди бойцов, что они, несмотря на незалеченные раны, стали проситься на фронт..
— Товарищ командующий, — обратился к Лазо матрос с перебитой рукой. — Пальцы работают, ноги на месте. Разрешите вернуться в строй, на вахту революции.
— Нет, нет, — твердо возразил Лазо, — вы должны основательно поправиться… Мы пока обходимся… И враг от нас бежит к границе… Вот зарубцуются ваши раны, тогда милости просим…
Сергей Лазо дружил со многими командирами. Но особенно теплые отношения
Жена его А. Кларк-Аносова в своих воспоминаниях приводит несколько интересных деталей из жизни Сергея Лазо, с которым ее познакомил муж в тяжелые дни борьбы с семеновскими бандами. Лазо бывал в доме Кларков. О любви к детям, о чуткости Сергея Лазо повествуют скупые строки воспоминаний:
«…Борис уходит с Красной гвардией на фронт. Я осталась одна со своей мелюзгой, которой у меня от двух до восьми лет — целая шестерка. Я услышала, что на фронте появился командующий, что зовут его Сергей Георгиевич Лазо.
Однажды вечером приезжает с фронта Борис. Заходит. Гляжу — с ним какой-то высокий, черноглазый, чернобровый, опрятно одетый в военную форму человек.
— Знакомься, Нюта, это наш командующий Сергей Георгиевич Лазо.
Я растерялась, а от его крепкого рукопожатия чуть не вскрикнула.
— Вот товарищ Лазо интересуется малышами нашими. Все про них выспрашивает.
Мы прошли в комнату, где стояли шесть детских кроваток, а на них, разметавшись, спали шесть маленьких человечков. Долго стоял Сергей Георгиевич и смотрел на спокойно спящих ребят. Чему он так радостно улыбается?..
Утром стала просыпаться детвора.
За хлопотами я не заметила, как моя «команда» познакомилась с Сергеем Георгиевичем… Заглянула в комнату. Вижу, сидит Сергей Георгиевич, а у него на спине, на руках — везде ребята; как мухи, облепили они его и что-то рассказывают… Ведь дети так чутки к хорошим людям…
Для детей бывал большой праздник, когда отец приезжал с дядей Сережей, как они его называли.
Бывало, приедет, выстроит всех их лесенкой, скомандует «смирно», наделит их незатейливыми фронтовыми гостинцами, скомандует «вольно», и начинается «светопреставление»… Началась «война»… летят подушки, одеяла… Игра заключалась в том, чтобы взять дядю Сережу в плен. И если это удавалось, то детский восторг выражался в оглушительном воинственном крике. Дядя Сережа валился на пол, и на него наседала детвора…
Однажды я спросила Сергея Георгиевича:
— Если убьют Бориса, то как же я останусь со всей шестерней?
Он ответил:
— Убьют Бориса — останусь я, убьют меня — останется Вася (Бронников, командир 1-го Аргунского полка. — М. Г.), убьют Васю — останутся тысячи товарищей, которые «помогут тебе поднять малышей».
Когда Борис Кларк был убит в схватке с белогвардейцами, Лазо не было в Чите…
«От него я получила записку, — вспоминает жена Кларка, — в которой он писал:
«Мерзавцы убили Борю, но я жив, Вася жив и тысячи товарищей живы — отомстим
за его смерть. О детях не беспокойся, вырастим. Сергей Лазо»…»17 мая войска получили краткий и ясный приказ, который заканчивался словами:
«В ночь на 18 мая занять Оловянную. С. Лазо».
Отступая к Оловянной, враг применил военную хитрость и попытался зайти в тыл революционных частей. Обходная группа, состоявшая из одних офицеров, замаскировалась под красногвардейцев и внезапным налетом рассчитывала уничтожить двигавшуюся в арьергарде благовещенскую батарею. Командир батареи Кузнецов и прикрывавшая батарею одна из рот пехоты разгадали замысел противника. В коротком и жарком бою офицеры были разгромлены, и ни один из них не вернулся с поля битвы.
У Оловянной Семенов сосредоточил все свои главные силы, построил окопы и другие оборонительные сооружения. Технически прекрасно оснащенные белогвардейские части и численностью вдвое превосходили революционные войска.
Дальневосточный отряд вел бои на центральном направлении на путях к станции Оловянная. Вражеский бронепоезд, обслуживаемый японскими инструкторами-артиллеристами, непрерывно обстреливал наступающие цепи Красной гвардии. Советские батареи вели меткий огонь по бронепоезду, вынуждая его к отходу, чтобы дать возможность пехоте продвигаться вперед.
Сразу же по получении приказа командующего утром 17 мая начался бой на подступах к Оловянной. Под градом пуль и снарядов революционные части укрепляли занятые позиции. Командующий лично руководил этим сражением. Численному превосходству вооруженного до зубов врага бойцы Красной гвардии противопоставляли смелость и мужество. Ни на минуту не прекращая наступления, красногвардейцы и аргунцы теснили противника к реке Онон.
После ряда решительных атак дальневосточники в ночь на 18 мая буквально на плечах семеновцев вошли в Оловянную. Оставив сотни винтовок, тысячи патронов и снарядов, много продовольствия и военного имущества, белогвардейцы в панике бежали за реку Онон. Заботливо приготовленный ими в офицерском собрании ужин достался нашим бойцам.
Много врагов было тогда взято в плен. Победа была полная. С большой радостью встретили партийные и советские организации Дальнего Востока телеграмму о том, что их посланцы разбили семеновские банды на участке Адриановка — Оловянная, заняли важные позиции и захватили богатые трофеи.
Страшная картина чудовищных зверств семеновцев открылась в Оловянной. На каждой улице эти «друзья цивилизации, права и порядка», как величали белогвардейцев эсеро-меньшевистские и интервенционистские газеты, оставили следы своих преступлений. Они не щадили и стариков, и подростков, и даже грудных детей. Труп председателя Оловяннинского сельского совета был истерзан до полной неузнаваемости: бандиты отрезали ему уши, вырвали язык, выкололи глаза.
Бойцы бледнели от гнева. Руки их яростно сжимали винтовки:
— Наступать! Уничтожать! Раздавить гадов!
Жители Оловянной восторженно приветствовали революционные войска. В штаб фронта приходили рабочие, крестьяне-бедняки, пастухи-буряты — все, кто испытал на себе произвол и насилие семеновской банды, и горячо благодарили за избавление от грабителей и убийц.
Победа революционных сил вызвала глубокое беспокойство эсеров. Они старались запугать население японскими штыками.