Лазурные оковы

Элия опустила глаза.

— Временами мне трудно вспомнить прошлое.

— Ладно, как вы сказали, это было семь лет назад. Вы были молоды, а молодые люди не обращают внимание на каких-то там старых мудрецов, — доброжелательно сказал Морнгрим.

Зазвучала другая мелодия. Оливия играла на своей лютне.

— Хотя я помню эту песню, — объявила Элия. Это была песня эльфов, но стихи были переведены на общий язык. В ней говорилось о Стоячем Камне, монументе, воздвигнутом в ознаменование соглашения между долинцами и лесными эльфами, заключенного около тринадцати веков назад.

Чтобы замять неприятный разговор, Элия запела. Все в таверне повернулись к ней. Элия переводила быстрый взгляд с одного лица на другое, ловя взгляды аудитории, давая им понять, что она поет для них. Она заметила Дракона, улыбавшегося ей и отбивавшего ритм кончиком хвоста. Единственных глаз, которых Элия не могла увидеть, были глаза Оливии. Певица склонилась над струнами, очевидно, она была слишком занята игрой на инструменте, чтобы глядеть по сторонам.

Когда Элия закончила, комната потонула в аплодисментах. Элия покраснела и вернулась к столу. «Что заставило меня сделать это?» — спрашивала себя Элия.

Она всегда держалась в тени, насколько это было возможно. Сейчас же она поступила как ребенок. На миг она подумала о сигиллах, но через рукав не проникало ни их предательское тепло, ни свечение.

Музыкант из оркестра подошел к ее столу.

— Извините, мой господин. Госпожа, — обратился он к Элии, — если у вас будет время, не могли бы вы повторить мне слова этой песни? Они просто прекрасны. Вы их сами написали?

— Нет. Я узнала эту песню здесь. Вы никогда раньше не слышали стихи?

Музыкант помотал головой.

— Нет, госпожа. Я узнал мотив от эльфа, но он сказал, что у него нет слов.

— Но я узнала песню здесь, — настаивала Элия.

— Иногда эти старые песни теряются, если их не записывают, — сказал Морнгрим. — Правда ведь, Хэн?

— Да, господин, — согласился музыкант.

— Я думала, это песня известна в Долинах, — сказала Элия, немного расстроившись.

— Так будет, госпожа, если вы скажете мне слова. С вашего позволения, я буду петь ее отсюда до Пустодолья.

— Я запишу их позднее, — пообещала Элия музыканту, — и оставлю у Джель перед тем, как уеду.

— Спасибо, госпожа, — улыбнулся молодой человек, — извините меня. Он поклонился Элии и вернулся к своему месту рядом с Оливией.

Элия огляделась и увидела Джель.

— Извините меня, Ваша Светлость. Есть еще люди, с которыми я хочу поздороваться.

— Конечно, — сказал Морнгрим, кивнув. Он проводил Элию взглядом. Когда она подошла к хозяйке гостиницы, он снова повернулся к музыкантам. «А она приятная, — решил он — немного взбалмошная, но симпатичная». Опыт подсказывал, что не вредно присмотреться к хафлингу.

Элия подошла к стойке, улыбаясь Джель. Женщина улыбнулась в ответ, но все еще не подавала вида, что узнала ее. Элия спросила:

— Джель, ты помнишь Лебедей?

— Да, помню, — улыбка расплылась по всему лицу хозяйки. Они могли саму Бездну на уши поставить.

— Сколько их было?

— Два бойца, пара воришек, жрица и Кит — их маг. Всего шесть. Все — женщины.

— Ты меня не помнишь?

Джель уставилась на Элию.

— Нет, извините, госпожа. Я не могу сказать, что помню. Лебеди временами подбирали попутчиц, но боюсь, что ни одна из них не осталась в моей памяти.

Хотя теперь я вас не забуду. Ваша песня была великолепна. Я польщена честью, которую вы оказали мне, спев в моем баре.

— Но, Джель, ведь ты научила меня этой песне, — настаивала Элия.

Джель засмеялась.

— Вы, должно быть, меня перепутали с кем-то. Я не умею петь. Никогда не умела.

Элия открыла рот, чтобы засмеяться, думая что Джель просто дразнит ее, но искренность в лице хозяйки гостиницы остановила ее. Она покраснела и выбежала во двор. Джель с удивлением проследила за ней взглядом.

— Она, наверное, чего-нибудь съела, — пробормотала Джель и вернулась к своим делам.

Солнце только что скрылось за горами, и небо было глубокого темно-синего цвета. Ночной воздух был холоден, но Элия была слишком взбешена, чтобы заметить это. Она шагала на восток, к реке.

— Это бессмысленно, — рычала она. Я не могла перепутать. Я была с ними!

Три сезона!

Этот новый властитель, Морнгрим, мог забыть Лебедей, но Элия зимовала дважды в «Старом Черепе». Она, Кит и Белинда провели сотню вечеров в компании Джель Сильвермейн. Хозяйка гостиницы специально для них подогревала вино и учила их непристойным песням про мужчин и про мужчин-путешественников. И Джель научила ее песне о Стоячем Камне.

— Как она могли забыть меня? — шептала Элия. Комок подкатывал к горлу и слезы наворачивались на глаза. Она задыхалась.

«Ты не можешь осуждать Джель, ведь ты даже не помнишь Эльминстера, — ответил ей внутренний голос. Послушав, как Морнгрим описывает его, ты поняла, что этот мудрец — городская достопримечательность. Ты не могла бы не заметить его в таком маленьком местечке, как Тенистый Дол. И даже если забыла его, то, по словам Морнгрима, должна была слышать о нем от других людей. Он, надо полагать, очень известен».

«Может быть, — думала она, — Морнгрим преувеличивает славу мудреца. Так или иначе, Морнгрима здесь не было семь лет назад. Может быть, эти рассказы Эльминстера, о которых упоминал Морнгрим, неточны. Как мог этот Эльминстер говорить о Лебедях и не упомянуть меня? Как он посмел забыть меня?»

Пройдя десяток домов, Элия решила вернуться в гостиницу и лечь спать.

Втайне она надеялась, что когда проснется, то разочарования этого вечера окажутся частью кошмарного сна.

— А еще утром исчезнут мои татуировки, — насмехалась она над собой.

Она прошла дом ткачихи Тальбы. За ним была узенькая тропинка, ведущая к возвышению, известному под названием Старый Череп. Она заметила ветхую табличку около тропинки. На ней был изображен перевернутый полумесяц с шаром между двух рожек.

Элия вступила на тропинку, чтобы рассмотреть табличку. Под символом было написано: «Частная собственность. Нарушители сей границы должны заранее известить своих родственников. Желаю приятно провести день — Эльминстер».

Элия осмотрела тропинку до того места, где она заканчивалась около ветхого здания, неуклюже примостившегося на краю холма. Это было что-то типа башни, но с таким количеством пристроек к ней, что трудно было понять, что же такое это было сначала. Но каменный шпиль возвышался на три этажа над прочими строениями.