Лазутчик в лифте

Пока я задавал себе все эти вопросы, створка распахнулась, и появился лазутчик с пистолетом в руке.

Наверняка это был он. Во-первых, пистолет. Во-вторых, испуганная физиономия, затравленный взгляд, нервная повадка. В-третьих, то обстоятельство, что он вышел из шахты лифта.

Сейчас, задним числом, мне кажется, что он перетрусил не меньше моего. Помнится, у нас получилась короткая, но живописная немая сценка. Мы застыли, разинув рты и выпучив глаза.

К сожалению, лазутчик опомнился первым. Быстро и бесшумно прикрыв аварийную дверь, он перестал бестолково размахивать пистолетом и прицелился мне в брюхо.

– Не двигаться! – громко прошептал он. – И – ни звука!

Я в точности выполнил эти указания, что дало мне возможность хорошенько приглядеться к лазутчику. Он был невысок, дюйма на три ниже меня, с худым скуластым лицом, тонкогубым ртом и глубоко посаженными глазами. В серых штанах, серой рубахе и бурых шлепанцах. Ни дать ни взять шпион… То есть, он выглядел, как и положено шпиону – вовсе не как шпион. Воплощенная серость. Мне показалось, что он похож на угрюмого бирюка-молочника, который когда-то обслуживал моих родителей.

Лазутчик лихорадочно огляделся, потом указал свободной рукой на лестницу и спросил:

– Куда она ведет?

Я прокашлялся.

– До самого низа.

– Хорошо, – сказал лазутчик, и в этот миг этажах в четырех под нами послышался истошный скрежет открывающейся двери, а затем – тяжелый топот. Солдаты! Они поднимались к нам.

Но лазутчик мигом развеял мои надежды на скорое спасение.

– Где вы живете? – спросил он.

– На сто пятьдесят третьем, – ответил я. Лазутчик попал в отчаянное положение и, следовательно, был очень опасен. Я знал, что только быстрый ответ на любой его вопрос может дать мне кое-какие шансы остаться целым и невредимым. Надо было подыграть ему. Лишь в этом случае я, возможно, улучу удобный момент и либо удеру от лазутчика, либо захвачу его в плен.

– Тогда пошли, – велел он, подтолкнув меня стволом своего пистолета.

Что ж, пошли так пошли. Мы поднялись на сто пятьдесят третий этаж и остановились у двери. Прижав дуло пистолета к моей спине, лазутчик хрипло зашептал:

– Я спрячу оружие в карман. Одно неверное движение, и я пристрелю вас. Сейчас мы войдем в вашу квартиру, как приятели, которые вернулись с прогулки. Вы все поняли?

Я кивнул и двинулся вперед. Никогда ещё наш длинный вестибюль не казался мне таким пустым. Никто ни разу не выглянул из квартир или ответвлений коридора. Наконец мы подошли к моей двери, и я открыл её при помощи большого пальца.

Как только мы очутились внутри, лазутчику заметно полегчало, и он устало привалился к двери; рука с пистолетом повисла, будто плеть, губы дрогнули в нервной ухмылке.

Я прикинул, успеет ли лазутчик вскинуть пистолет, если я брошусь на него. Но, должно быть, по выражению моего лица он понял, что я задумал.

– Даже и не пытайтесь, – сказал лазутчик. – Я не хочу убивать ни вас, ни кого-либо другого, но убью, если меня вынудят к этому. Подождем, пока погоня минует ваш этаж, потом я свяжу вас и уйду. Забудьте о глупом геройстве, и с вами не случится ничего плохого.

– Вам не скрыться, – ответил я. – Весь Проект поднят по тревоге.

– Это – моя забота, – лазутчик облизал губы. – У вас найдется кофе с цикорием?

– Да.

– Заварите чашечку. И не вздумайте сдуру пытаться ошпарить меня кипятком.

– У меня только дневная норма воды – на обед, ужин и две чашки кофе.

– А нам с вами и нужно две чашки, – сказал лазутчик.

Что ж, у меня появилась ещё одна причина злиться на этого проклятущего шпиона. Я снова вспомнил о Линде. Похоже, мне уже никогда не добраться до её квартиры. Возможно, Линда давно оплакала меня или, чего доброго, вызвала санитаров, и теперь они ищут мои останки.

Пока я заваривал кофе, лазутчик не терял времени даром и расспрашивал меня. Первым делом он узнал мое имя, потом осведомился, чем я зарабатываю на жизнь.

– Я – диспетчер рудовозов, – ответил я.

Разумеется, это была неправда, но Линда много рассказывала мне о своей работе, и при нужде я мог бы навешать ему лапши на уши.

На самом-то деле я работал тренером по классической борьбе, дзюдо и карате. Но об этих моих умениях лазутчик узнает в должное время. Во всяком случае, таков был мой замысел.

Лазутчик помолчал с минуту, потом спросил:

– Уровень радиации на бортах вагонеток?

Я был вынужден признаться, что понятия не имею, о чем он ведет речь.

– При возвращении, – пояснил лазутчик. – Сколько рад они привозят на себе? Или вы тут не делаете таких замеров?

– Разумеется, не делаем, – я снова обрел почву под ногами, поскольку Линда когда-то снабдила меня необходимыми сведениями. – Вагонетки и груз впускают в Проект только после дезактивации.

– Это мне известно, – раздраженно буркнул лазутчик. – Но разве вы не замеряете уровень перед дезактивацией?

– А зачем?

– Чтобы узнать, насколько понизилась радиация на улице.

– Да кого это волнует?

Лазутчик насупился.

– Всегда один и тот же ответ, – пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе, нежели ко мне. – Похоже, вы, ребята, готовы всю жизнь просидеть в своих пещерах.

Я оглядел комнату и сказал:

– По-моему, неплохая пещера.

– И все-таки пещера, – лазутчик подался ко мне, его глаза сверкнули, как у одержимого. – Разве вам никогда не хотелось выйти наружу?

Нет, это немыслимо! Я так опешил, что едва не обдал себя крутым кипятком.

– Наружу? Разумеется, нет!

– Да, все одинаковые, – проворчал лазутчик. – Одинаковые тупицы. Слушайте, вы! Отдаете ли вы себе отчет в том, сколько времени понадобилось человечеству, чтобы выбраться из пещер? Как медленно, долго и мучительно ползло оно по пути прогресса? Сколько тысячелетий прошло, прежде чем человек высунул нос из своей норы?

– Понятия не имею, – ответил я.

– Что ж, я вам скажу! – задиристо вскричал лазутчик. – Чтобы вылезти из пещеры, человеку понадобилось гораздо больше времени, чем он потратил на возвращение в нее. – Лазутчик принялся мерить шагами комнату, возбужденно потрясая пистолетом. – Неужели ваше нынешнее существование естественно? Нет. Неужели это – здоровая жизнь? Определенно нет! – Он резко повернулся и снова нацелил на меня пистолет, но впечатление было такое, словно лазутчик хотел наставить на меня палец. – Слушайте! – прошипел он. – Человек развивался. При всей своей тупости и невоздержанности, он все же как-то взрослел. Его мечты становились масштабнее, величественнее, он начал стремиться в космос! Сначала достиг луны, потом стал готовиться к полетам на другие планеты и даже к далеким звездам! Вселенная ждала его, будто спелое яблочко – иди и срывай! И человек уже протянул было руку… Лазутчик сверкнул глазами, словно вызывая меня на спор, и я подумал, что он не просто опасен, а очень опасен. Мало того, что шпион, так ещё и безумец. Что ж, тем больше у меня причин подыгрывать ему.

Я вежливо кивнул.

– А что произошло на деле? – пылко вопросил лазутчик и тотчас ответил сам себе: – Я могу сказать, что произошло! В тот миг, когда человек должен был сделать свой первый исполинский шаг, он вдруг засуетился. Всего-навсего засуетился, и этого хватило. Что же он делает? Он разворачивается и опрометью бросается обратно в пещеру, поджав хвост. Вот как поступил человек!

Если я скажу, что ни бельмеса не понял, это будет чересчур мягкое выражение. Тем не менее, я внес свою лепту в эту бредовую беседу, сообщив лазутчику: