Льдинка. Во власти босса
Шрифт:
– Да уж, пожалел убогую…
Это он обо мне?!
Волна обиды, ярости и ненависти накатывает на меня пылающим пламенем лавы. Я готова вцепиться в него когтями. Рвать
И я вспоминаю условия контракта. И деньги, которые на кону.
А ещё я вспоминаю, что мне всего девятнадцать лет. И даже не двадцать пять, как той самой фотомодели Лалли Брик, или тридцать, как знаменитой актрисе Синичкиной!
И тут я понимаю, кого же так напомнила та девушка, с которой я столкнулась в кабинете: это и была Светлана Синичкина!
Значит, таблоиды не врут?! И у них роман?
И вместо того, чтобы сейчас трахать всех своих фотомоделей, актрис и других шлюх, как он их сам называет, Вербицкий собственной персоной сидит здесь, в примерочной, чтобы приодеть свою секретаршу?
Ну что же, он получит то, что хочет, решаю я про себя.
Представляю, что я сейчас на море, пришла только на пляж, и жаркое
солнце уже греет мои волосы, которые золотыми нитями переливаются на солнце…Я прикрываю глаза, и начинаю медленно расстёгивать свою блузку. Я слышу вдалеке крик детей, шёпот ласковых волн, я наконец-то сейчас сниму с себя всю эту тяжёлую ненавистную одежду, и войду в прохладную солёную воду…
Блузка с тихим шорохом летит на пол, к моим ногам, и я скидываю свои кроссовки, переступая через них.
Даже не обращаю внимания на своего босса, как будто я здесь совсем одна, в купальнике: я расстёгиваю юбку, и она скользит вдоль моих ног, растекаясь чёрной лакричной лужицей подо мной.
Остаюсь в одном простом белом хлопковом бюстгалтере и таких же простых трусиках-шортиках. Ничего экстраординарного и кружевного. Как-то не до этого было. Кроме простых самых дешёвых чёрных чулок на резинке.
Оставшись в одном белье, поднимаю наконец-то глаза на Вербицкого. Смотрю, не отводя взгляда.
Конец ознакомительного фрагмента.