Льдинка

– Пошли, – отрывисто бросил Дильс.

Перед тем как лезть в злосчастный восьмой лаз, Тух-Тух спросил:

– А ты веришь в бога, Дильс? Может, пора?

– Нет, я тебе уже говорил, – отозвался тот. – Бог приносит куда больше страданий, чем сатана.

– Это спорный вопрос, – не согласился норвежец.

– И потом, что это за бог, который пинками гонит народ из рая только потому, что какая-то ссыкуха надкусила не то яблоко?

– Ты читал Библию? Впрочем, да, ты же говорил.

– А ты сам-то во что веришь?

– В себя, – проговорил Тух-Тух, и Тима был готов спорить на что угодно, что в этот момент он улыбался.

– Не обижайся, но ты слишком самоуверен. Давно хотел тебе сказать, что на обычного человека ты не похож, – сказал Дильс.

– Я знаю это.

– Для тебя человеческая жизнь не дороже вот этих зеленых слизняков, – после недолгого молчания сказал Дильс.

Тух-Тух сардонически засмеялся.

– Да, я не люблю людей. А за что их любить? Ты слышал выражения: «зверское убийство», «злой как собака»? Так вот что я тебе скажу. Ни один зверь не убьет другого ради удовольствия, как это делают люди. Они самые мерзкие создания на планете. И мне куда больше жаль раздавленного жука, чем набитый твоими людьми автобус, который грохнулся с моста и сгорел. Человек – гость на этой Земле, а не царь, как модно говорить. И должен вести себя соответствующе. И вообще, что такое жизнь, Дильс? Химическая реакция, в ходе которой выделяется немного тепла и шлаков, не более. Один мой покойный друг, с которого ты снял кулон, вообще говорил, что жизнь – это затянувшийся прыжок из материнского лона в могилу.

– А любовь? – неожиданно вырвалось у Златы. – Ты когда-нибудь любил?

Тух-Тух долго молчал, потом сказал:

– Любовь – это поцелуй над бездной. Это старая, слепая ведьма, которая пожирает дружбу и живет за счет нее. Вот что такое ваша любовь, люди.

И все, разговор резко прекратился, словно веревку перерубили. Тима переваривал сказанное Тух-Тухом. Философ хренов.

Злата шла второй, сразу за норвежцем. Она совершенно не была удивлена необыкновенными стенами пещеры, сквозь золотистые вкрапления которых курился дым (как утверждал Дильс, кислород), ее абсолютно не тронули новые колонии сталактитов. Ее лицо оставалось бесстрастным и напряженным даже тогда, когда они оказались в пещере с кладом. Она равнодушно прошлась прямо по разбросанным монетам и камням, направляясь к отверстию, ведущему вниз.

Пока Тух-Тух переговаривался с Дильсом, Тима подцепил ногой один из драгоценных камней. Он с глухим стуком откатился в сторону, и Тима усмехнулся. Теперь он променял бы всю эту бесполезную кучу золота и алмазов на пару банок тушенки или канистру с бензином. А лучше всего – на средство против той паутины из расплавленного металла. И на слабую, но хоть какую-то надежду, соломинку, что их наконец-то начали искать. Тима поднял монету, ловя себя на мысли, что с меньшей брезгливостью взял бы в руки насосавшуюся кровью пиявку или дохлую крысу. Он швырнул ее обратно в кучу, она тихо звякнула. Клад, твою мать. Костя тоже очень хотел разбогатеть, а теперь превращается в средневекового Квазимодо, и хрен знает, будет ли горб на его спине расти дальше…

Между тем Дильс тихо охнул – к выступу была привязана веревка, и она исчезала в пещере. Значит, Артур там. Глядя на этот лаз, Тима почему-то подумал о домике на обочине, красивом и уютном, в котором живет семейка людоедов. Оттуда, из пещеры, веяло какой-то безысходностью, и вместе с тем он с удивлением осознавал, что… очень хочет туда. И не потому, что ему безумно интересно поглазеть, что там делает Артур. Просто туда тянуло, и все.

Злата присела на корточки.

– Дайте фонарь, – потребовала она, и Тима протянул ей фонарь.

Все сгрудились возле лаза, пытаясь рассмотреть, что там происходит. Злата посветила и тут же вскрикнула:

– Нет! Артур, что ты делаешь?!

Тима отчаянно вытягивал шею, пытаясь разглядеть, что там происходит. Ему стало видно следующее: Артур стоит на коленях перед каким-то куском льда, держа в руке горящую зажигалку. Другая рука медленно потянулась к зажигалке, окуная в пламя мизинец. Ноготь сразу начал плавиться, кожа и мясо трескаться и чернеть. Из образовавшихся трещин показалась бесцветная жидкость, зашипев в огне. В воздухе висела сладковатая вонь.

– Артур!!! – не своим голосом взвыла Злата, буквально скатываясь вниз.

Дильс прыгнул за ней, следом Тух-Тух с Тимой. Злата попыталась вырвать из рук Артура зажигалку, но тот увернулся и локтем ударил ее в грудь. Злата закашлялась, согнувшись пополам, Дильс стал ее поднимать, а Тух-Тух бросился к Артуру. Резкий удар в спину, и Артур со всего размаху упал на ледяную глыбу, ударившись при этом лицом, и тут же отлетел назад, как бильярдный шар от стенки стола. Он осел вниз, но быстро встал, пытаясь сгруппироваться для отражения нападения. Следующий удар ноги Тух-Туха отшвырнул его к стене, как котенка.

– Все, хватит!! – закричал Дильс.

Тух-Тух оставил Артура в покое и поднял валяющийся на земле альпинистский топорик. Тима в это время оглядывался. Помещение было очень тесным, и эта странная форма. В смысле, конфигурация: пещера была геометрически идеальной, как обыкновенная комната, – ни трещинки, ни ямки, ни выпуклости.

Тух-Тух осветил глыбу льда фонарем и отшатнулся назад.

– Я так и знал, – побелевшими губами прошептал он.

Сгорая от нетерпения, Тима подошел ближе и тоже резко отпрянул. Прямо на него в упор смотрела женщина. Нет, скорее девушка. Хотя сказать точно было сложно, так как ее лицо было наполовину закрыто волосами, были видны только ее широко раскрытые глаза. Волосы не просто длинные, они были очень длинные. Огненно-рыжие, цвета расплавленной меди, они беспорядочным водопадом струились по всему ее телу, чуть ли не до самых колен. Тима так загляделся на ее волосы, что даже не обратил внимания на то, что тело девушки было полностью обнаженным. Ни тряпочки, прикрывающей идеально-восхитительную грудь, ни набедренной повязки, вообще ничего. Словно эта нимфа готовилась ко сну или принимала ванну, когда ее застала беда. Кристаллики льда на свежих срезах весело поблескивали в сумраке.

А беда ли? – прошептал внутренний голос Тимы.

Зачарованный, он не мог отвести взор от девушки – подобной красоты ему никогда не доводилось видеть, ну разве что в эротических снах, которые вряд ли кому решишься рассказать. Господь бог изрядно потрудился, создавая такое идеальное тело. Тонко очерченные линии, бархатисто-матовая кожа без единого изъяна, волоска, шрама или пятнышка, будто перед тем, как замерзнуть, девушку шлифовала толпа косметологов. Она стояла прямо, одна ножка кокетливо выступает вперед, будто ненавязчиво пытаясь прикрыть аккуратный треугольник, соблазнительно темнеющий внизу живота, руки немного приподняты ладонями вверх. Поза человека, который зовет. Смешно, но Тима и вправду не мог придумать лучшего сравнения.

Только сейчас все заметили, что глыба окружена мерцающим в свете фонарей ледяным крошевом – работа Артура. Как аккуратный скульптор, он педантично стесывал сантиметр за сантиметром, моля всевышнего, чтобы не задеть даже мизинчик этого прекрасного создания.

Между тем Артур медленно поднялся, глаза горели черной злобой. Безумие намертво впечаталось в лицо, как боевая раскраска индейца. Из ноздри вытекала тоненькая струйка крови – результат столкновения с ледышкой.

– Что с тобой? Какого черта ты тут делаешь? – сдержанно спросил Дильс. – Зачем ты жег руку?

– Не ваше дело, – выдохнул Артур с ненавистью. Он вытер кровь и с удивлением уставился на нее. Затем перевел взгляд на все еще дымящийся мизинец. Только сейчас на его лице проступила боль. Он словно постепенно отходил от глубокого наркоза.

– Мне что, связать тебя? – нахмурился Дильс.

– Попробуй, – уже спокойней отозвался Артур. Он отряхнулся, взгляд его немного прояснялся.

– Я попробую, – повернулся к Артуру Тух-Тух. – Так попробую, что тебя похоронят прямо здесь!

– Помолчи, – бросил Дильс. – Держи себя в руках.