Лебединая песнь

Все еще хохоча, он подбросил куски стекла в воздух.

– Все, что угодно, леди! – орал он. – Я куплю вам все, что захотите!

Сверкнула молния, и Сестра Жуть увидела, как уцелевшая стена магазина хрусталя Штойбена засветилась мерцающими вспышками красных рубинов всех оттенков, изумрудов глубоких цветов, сапфиров полночной голубизны, дымчатых топазов и прозрачных алмазов. Она подбежала к стене – под ногами хрустела щебенка – и протянула руку, чтобы коснуться ее. Стена была усыпана драгоценными камнями. Сестра Жуть поняла, что все сокровища «Тиффани», «Фортунофф» и «Картье», должно быть, выбросило из зданий, фантастическим ураганом драгоценностей пронесло по Пятой авеню и перемешало с расплавленным стеклом статуй волшебного для нее места. Сотни драгоценных камней в искореженной стене зеленого мрамора на несколько секунд задержали в себе свет молнии, а затем свечение затухло, точно выключили многоваттную лампу.

«Хлам, – подумала она. – Страшный, страшный хлам…»

Она отступила назад. Слезы жгли глаза. Одна нога поскользнулась на стекле, и женщина с размаху села. Она сидела, не находя в себе желания снова встать.

– Что с вами? – Арти осторожно подошел к ней. – Вы не ушиблись, леди?

Она не ответила. Она устала, вымоталась и решила задержаться здесь, в развалинах волшебного места, и, может быть, недолго отдохнуть.

– Вы собираетесь вставать? Вон, почти рядом вода.

– Оставьте меня в покое, – бессильно сказала она. – Уходите.

– Уходить? Леди, а куда, черт возьми, мне идти?

– Мне все равно. Мне на это наплевать. Слюной.

Сестра Жуть наскребла пригоршню оплавленных стекляшек и золы и медленно просеяла их сквозь пальцы. Какой смысл делать еще один шаг? Маленький толстяк прав. Идти некуда. Все пропало, сожжено и разрушено.

– Надежды нет, – прошептала она и глубоко зарылась рукой в золу рядом с собой. – Надежды нет.

Она сжала несколько слитков стекла и подняла их, чтобы посмотреть, в какую пустышку превратились ее мечты.

– Что это за чертовщина? – спросил Арти.

В руке Сестры Жуть лежало большое стеклянное кольцо в форме бублика. Посередине находилось отверстие диаметром в шесть-семь дюймов. Толщина самого кольца была около двух дюймов, а диаметр – около семи. По окружности через неодинаковые интервалы рельефно выступали пять стеклянных шипов, один – тонкий, как сосулька, второй – шириной с лезвие ножа, третий – изогнутый крючком, а остальные два – просто бесформенные. Внутри стекла была заключена сотня темных овалов и квадратов различного размера, в глубине их соединяла странная паутина линий.

– Барахло, – пробормотала она и хотела было бросить находку обратно в золу, но тут снова сверкнула молния.

Стеклянная безделушка неожиданно брызнула ярким светом, и на мгновение Сестра Жуть подумала, что кольцо воспламенилось в ее руке. Она взвизгнула и уронила его, а Арти заорал:

– Господи!

Свет исчез.

Женщина осмотрела дрожащую ладонь и пальцы, чтобы убедиться, что не обожглась; тепла не было, лишь ослепительная вспышка. Сестра Жуть все еще чувствовала, как свет пульсирует под веками.

Она потянулась к кольцу, но отдернула руку. Арти приблизился и наклонился в нескольких футах от нее.

Сестра Жуть притронулась к диковинке и опять отдернула руку. Стекло было гладким, как прохладный бархат. Она задержала на нем пальцы, потом сжала его в ладони и подняла из золы. Оно оставалось темным. Женщина стала рассматривать его и почувствовала, как колотится сердце.

В самой глубине стеклянного кольца притаился малиновый свет. Он начал разгораться в пламя, распространяться по паутине к другим вкраплениям внутри кольца, пульсируя и с каждой секундой становясь сильнее и ярче.

Рубин величиной с ноготь мерцал ярким красным цветом, другой рубин, поменьше, походил на горящую во тьме спичку. Третий сиял, как комета, а затем и четвертый, и пятый, впаянные в глубину прохладного стекла, начали подавать признаки жизни. Красный свет непрестанно пульсировал, и Сестра Жуть почувствовала, что его ритм совпадает с биением ее сердца.

Другие рубины переливались, вспыхивали, как угольки. Внезапно чистым бело-голубым светом проявился бриллиант, а сапфир в четыре карата засиял ослепительным ярко-синим. Когда биение сердца Сестры Жуть участилось, ускорилось и мерцание сотен камней, заключенных в стеклянном кольце. Изумруд отзывался прохладным зеленым светом, грушевидный бриллиант горел раскаленной белизной, топаз – пульсирующим темным красно-коричневым. Рубины, сапфиры, бриллианты и изумруды десятками пробуждались, свечение трепетало, пробегая по паутине, пронизывавшей толщу стекла. Нити драгоценных металлов – золота, серебра и платины, – заключенные в стекле, тоже светились и служили как бы бикфордовыми шнурами, от них становились еще ярче вспышки изумрудов и топазов, разгорался пурпур аметистов.

Стеклянное кольцо рдело, как многоцветный круг, однако под пальцами Сестры Жуть не чувствовалось тепла. Свечение пульсировало с такой же частотой, с какой билось сердце женщины, мерцающие волшебные краски горели все ярче.

Она никогда не видела ничего подобного, никогда, даже на витринах магазинов Пятой авеню. Внутри стекла оказались камни невиданных цветов и чистоты, некоторые до пяти-шести карат, другие крошечные, но тем не менее ярко сверкавшие. Стеклянное кольцо пульсировало… пульсировало… пульсировало…

– Леди? – прошептал Арти, в его распухших глазах отражалось свечение. – Можно… мне подержать?

Сестре не хотелось отдавать кольцо, но он смотрел с таким изумлением и страстной жаждой, что она не смогла отказать.

Его обожженные пальцы сжали кольцо, и, как только оно освободилось от руки Сестры Жуть, пульсация изменилась, подхватив биение сердца Арти Виско. Изменились и цвета: сильнее засветились синие и зеленые, а рубиновый и бело-голубой чуть-чуть пригасли. Арти поглаживал кольцо, и бархатистая поверхность напомнила ему о том, какой была кожа его жены, когда она была молода и они, молодожены, только начинали совместную жизнь. Он вспомнил, как сильно любил жену и желал ее. Он ошибся, понял он. Ему есть куда идти.

«Домой, – подумал Арти. – Я должен добраться домой».

Через несколько минут он осторожно возвратил кольцо Сестре Жуть. Оно опять изменилось. Женщина сидела, держа его в ладонях и всматриваясь в прекрасные глубины.

– Домой, – прошептал Арти, и она подняла взгляд.

Арти не мог расстаться с воспоминанием о мягкой и нежной коже жены.

– Я должен добраться домой, – сказал он уверенно.

Он неожиданно быстро заморгал, будто получил пощечину, и Сестра Жуть увидела в его глазах слезы.

– Здесь… нигде нет телефона? – спросил он. – И полицейских тоже нет?

– Нет, – ответила она. – Я думаю, нет.

– О-хо-хо.

Арти кивнул, посмотрел на нее, потом вновь на пульсирующее свечение.

– Вам… тоже нужно домой! – сказал он.

– Мне некуда идти, – мрачно усмехнулась Сестра Жуть.

– Тогда почему бы вам не проехаться вместе со мной?

Она рассмеялась:

– Проехаться с вами? Мистер, вы не заметили, что машины и автобусы сегодня слегка выбились из графика?