Лечение водой
Шрифт:
– Угу. Но хотел бы я что-то изменить? Я уже так далек от этого… Н-нет. Вряд ли…
Гамсонов поморщился, но вдруг и почувствовал, как всегда фальшивил, когда смеялся над фантазиями.
– Ты вовсе не обычный человек… – тихо призналась Марина.
А сама подумала: «Я и не говорила, что мне хочется такой любви…»
Они были уже рядом с тоннелем. Запах рельсового масла заметно усилился.
Тоннельная темнота теперь не выглядела такой сплошной и непроницаемой – Гамсонов видел рельсовый путь на другом конце тоннеля, неровно, призрачно сиявший, как две полоски смятой фольги среди ржавых холмиков гравия.
От поворота, в другую сторону отходила тропинка, спускавшаяся к тоннелю.
Марина спустилась по ней.
Вся внешняя стена тоннеля была сплошь изрисована граффити. Синий, фиолетовый, зеленый цвета на бетоне словно оживлялись от оранжевых солнечных бликов – надписи с черными и молочными границами казались новее. Из свободных пространств внутри букв выглядывал добрый десяток мультперсонажей, большая часть – до боли знакомые, а все же Марина никак не могла вспомнить тех, кого не вспомнила сразу.
Одну из надписей снизу подчеркивал толстенный шприц, наполненный молочно-белой жидкостью.
Марина ткнула пальцем в продолговатую физиономию, выглядывавшую из треугольника внутри буквы «А». Накрашенный ноготь, коснувшись неровностей стены, издал короткий, шершавый звук.
– Откуда этот тип? Где-то видела его по телеку… Голова, как сарделька…
Персонаж был в круглых очках, во фраке и с указкой.
– …до чего знакомо… – Марина обернулась к Гамсонову. – Нет, не могу вспомнить…
Гамсонов, остановившись возле «торшера», наклонял голову то чуть вправо, то влево, потом опять вправо и вверх, стараясь выбрать ракурс, с которого коридор из наслаивающихся листьев набирал максимальную глубину. Потом, отойдя назад, заметил, что солнечный шар чуть нарушен одним кленовым листом. Гамсонову показалось, что лист вдруг резко отклонился в сторону от рыжего ворса, на краях солнца – свернулся, как полиэтилен от огня.
Денис быстро обошел клен, стараясь найти лист среди наслоений… нет, уже ничего не видно.
– Что ты говоришь? – он обернулся к Марине.
Она смотрела на него и не отвечала.
Гамсонов с увлеченной улыбкой присел возле трубы. Она протягивалась куда-то дальше вперед, за клен, а здесь на конце слегка заворачивала вправо от рельсов. Текущая в посадку вода рассекалась железными прутьями на несколько резных струй, в которых дрожали как от холода те же расплетенные «шелковые шнурки», – что и на зеленом клене…
– А знаешь, – он выпрямился и оглядел все вокруг. Всю даль. – Из этого города получится прекрасный аттракцион… Думаю, если бы я попал сюда на десяток лет раньше, у меня бы получилось сделать! Я мог бы придумать квест, а потом странно обнаружить здесь все необходимое для его легкого воплощения.
Косые лучи не доставали до водяных струй возле трубы – откуда взялись эти золотистые «шнурки» внутри?
– «Нарушенность», говоришь?… Это именно то, что нужно.
– Вот, ты нашел свое… Знаешь, еще не все потеряно. Постарайся, дострой – а почему нет?
– Ты так думаешь? – серьезно осведомился Гамсонов.
– Да. Смотри, – Марина опять ткнула
пальцем, на сей раз выше граненой буквы, – это небо?Гамсонов посмотрел на большой голубоватый прямоугольник, пририсованный к букве.
– Не знаю. Это может быть что угодно.
– Мне кажется, это небо… фрагмент неба – знаешь, этот цвет… я почти уверена… он точно такой, как был на том диске. Небо над тремя высотками.
– Пф-ф-ф-ф… как ты напоминаешь мне одного моего друга! У него – богатейшее воображение. Вас прям познакомить надо!
– Ты это к чему?
– Нет-нет, я просто… он тоже как-то раз увидел небо на плакате, возле входа в магазин с бельем и а-а-а… – Гамсонов вытаращил глаза, изображая Костю. – Вылупился и говорит: мне хочется раствориться в этом кусочке неба.
– Занятно.
– Да уж, не то слово… только все эти мысли доставляют ему массу страданий и самобичевания, – усмехаясь заметил Денис. – Я все ждал, что он встанет на путь истинный, но это, похоже… безнадежно. Ну а может и не надо ему становиться другим. И жить такой жизнью, как я живу – не надо, наверное… не знаю, – он покачал головой. – Но я говорю: если б он сейчас услышал о квесте, то такую б философию развел!
– А кто он? Расскажи.
– Да ладно, это неважно. Потом как-нить расскажу.
– Ну как хочешь.
Гамсонов подошел к Марине, постоял совсем немного, рассматривая буквы; спустился на гравий, вошел в тоннель.
– Денис… – тут же почему-то инстинктивно позвала Марина.
Будто боялась потеряться.
Она последний раз взглянула на рисованное небо и спустилась в тоннель…
Снова ей показалось, что она может отказаться от всего, чем жила раньше. Когда входила в облекающий мрак.
Только теперь это было мимолетным и по-детски испуганным. И свет позади обратился в гулкую, фонящую песчинку времени – Марине стало тревожно за спиной… а затем шорохи гравия, отдававшиеся по стенам, рассеяли песчинку в тысячи других.
Буквы-граффити на стенах были уже выше человеческого роста, огромными и торжественными. Черно-золотистыми и белыми.
Запах рельсового масла стал таким сильным, что до странности приятно одурманивал.
Гамсонов стоял вдалеке, на рельсе и рассматривал одну из букв.
– Денис… – снова позвала Марина. Эхо раскатилось – к высоченному потолку.
Он обернулся… И снова увидел Марину такой, какая она представилась ему, когда он подходил к дому около месяца назад. Заколотые белокурые волосы с застывшими оранжевыми искрами на отставших прядях… девушка остановилась в начале тоннеля и смотрит на него, улыбается… взглядом. И влечет к чему-то – ты готов?
Глаза, едва видные из-за темных очков, но он угадывает их светлый оттенок за стеклами, которые отсвечивают темно-красным; точно под цвет куртки.
Теперь еще и красная куртка… А волосы – заколоты. Как и в первый раз. «Нет, это не Марина». Снова мелькнуло в голове Гамсонова – уже уверенно. «Сейчас там стоит не она».
Теперь он хорошо видел различия. Одно как бы накладывалось на другое.
Но он почувствовал, что эти два лика… так и останутся для него неразрывно связанными. И каждый раз, когда он будет вспоминать об этом странном, влекущем представлении, неизбежно будет думать о Марине. Что она просто немножко другая…