Лёд и пламень

– Амон… - зашептала я, сжимая в руках его волосы.

– Да, Элизабет?

– А-а-а-а!

Я была не в силах молчать, когда он обхватил мой сосок губами, посасывая его, водя по нему языком и нежно покусывая. Я выгибалась в спине, стонала и тёрлась лобком о его уже внушительный «молот» в штанах, которые он тут же снял.

Я чувствовала, что вся намокла. Я была готова! Так чего же он медлил?!

– Ну, же! Давай, Амон! Амон!
– Чуть ли не крича, умоляла его я.

Ткань моих трусиков заскрипела, когда Гёт сорвал их с меня, после чего полностью оголился и сам. Губы, касания, нежные сжимания, треск фольги… Но почему же он не входит в ме… да!

Амон двигался внутри моего естества, заполняя меня во всю свою длину. Я цеплялась за его спину, как за спасательный круг, упиваясь наслаждением, который дарил мне этот мужчина. Амон толкал свой большой член в моё влагалище, пока я тихонько стонала. Я пыталась себя сдерживать и особо не кричать от захлёстывающих меня эмоций, однако, с учётом того, что прямо сейчас я текла как сучка, это было очень сложно. Он врезался в меня, то длинными и глубокими толчками, то короткими и быстрыми, но всё способы доставляли мне наслаждение.

Он был во мне! Как же я долго этого ждала! И только теперь понимаю, что не зря.

Амон продолжал толчки внутри меня, но стоило ему добавить к этим и без того сносящим крышу движениям, круговые поглаживания моих половых губ, как я не выдержала и сорвалась.

Кажется, я закричала его имя. Точно сказать не могу потому, что мне было так хорошо как никогда.

Счастливая, я лежала под своим тренером и медленно приходила в себя. До меня не сразу дошло, что Амон больше не двигается во мне, но и не кончает. Что за…

С трудом разлепив потяжелевшие веки, я ожидала увидеть перед собой его прекрасное лицо, находящееся за гранью наслаждения, но вместо этого наткнулась на холодный разъярённый взгляд.

– Блять, Элизабет!

Амон быстрее молнии вскочил с меня и начал рыскать по матам в поисках чего-то. С завязавшимися в узел внутренностями, я приподнялась на локтях над батутом и вопросительно смотрела на Гёта, который поспешно надевал свои штаны, пряча за тканью джинсов свою эрекцию, ведь он так и не кончил.

– Амон, чего ты вскочил? Иди ко мне, - храбро сказала я, в надежде, что так он и сделает. Но нет.

Я удостоилась ещё одного взгляда карих глаз, в которых я увидела… боль?

– Я не могу, - он упорно смотрел мне в глаза, хотя я лежала перед ним совершенно голой! А вот я, пока он собирался, не упустила возможность поглазеть на его настоящее мужское тело.

Гёт нагнулся и, подняв с батута мою майку, кинул её мне.

– Лучше оденься.

Что. Твою. Мать. Произошло?!

Меня не покидало плохое предчувствие, но я всё же нашла в себе силы подняться с батута и голиком подойти к одевающему майку через голову Амону. Я подошла к нему со спины и неуверенно положила руку на его плечо. Если бы мои ноги не были так натренированы, коленки бы точно тряслись от волнения.

– Амон, что случилось?

Этот удивительный мужчина медленно повернулся ко мне и, подняв руку к моему лицу, нежно провёл своей большой ладонью по моей щеке. Мне хотелось замурлыкать от наслаждения. Когда его губы коснулись моих в лёгком поцелуе, я подалась ему навстречу, но Амон бережно оттолкнул меня.

– Нельзя, - тихо прошептал он.

– Почему?

– Просто нельзя.

Тренер развернулся и вышел из Зеркального зала, оставив меня голиком стоять посреди этого помещения и смотреть на множество своих отражений со всех сторон. Растрёпанные волосы, горящие глаза и часто вздымающаяся от бешеного сердцебиения грудь - именно это я увидела в зеркалах. Отойдя от ступора, я пошла искать всю свою одежду и одеваться, чтобы пойти домой.

Боже, это был самый потрясающий и странный секс в моей жизни!

========== Глава 7 ==========

Навязчивые мысли не покидали мою голову с тех пор, как Амон оттрахал меня в Зеркальном зале и внезапно, без каких-либо объяснений, убежал, даже не получив достойной разрядки. Я постоянно мучила себя вопросом о том, почему же он тогда ушёл?

Я даже ещё раз прочитала статью про биполярное аффективное расстройство в интернете и лишь удостоверилась в своих предположениях, что мой тренер подвержен этому расстройству психики.

Я позвонила своей сестре Энни, чтобы проконсультироваться насчёт характеристики Гёта и его личного дела. Но она уверяла меня, что Амон прекрасный тренер, бывший фигурист с хорошей репутацией. Она говорила о нём, как об уважаемом человеке, но невольно я задавалась вопросом, срывался ли он также как и на мне (я имею в виду его внезапную вспышку ярости) на своих коллегах, родственниках, друзьях или же я была особенной?

Он что-то говорил о том, что в тот день было ровно пять лет с тех пор, как он повредил ногу и завязал с катанием, но разве это могло заставить его наброситься на меня? Или может в душе он себя чувствовал, так же как и тогда в гостинице, вот только на его лице не было синяков и оно, по какой-то причине, не приняло лягушачий оттенок. Откуда мне было знать наверняка? Я бы никогда не отважилась спросить у него об этом лично, тем более с учётом того, что наши тренировки вновь вернулись в привычное скучное и сугубо профессиональное русло. Но если на тренировке мы с Амоном почти всё время молчали (мой тренер был не особо разговорчив), то придя домой и, проболтавшись один раз Мери о том, что мы с Амоном… ну… перепихнулись, теперь я ежедневно подвергалась допросу и должна была во всех подробностях рассказывать о словах Гёта, его взглядах и действиях, которых, увы, было не так уж и много.

Однажды я слишком резко ответила Мер и накричала на неё, что она меня уже достала, но потом, увидев в её глазах искреннею обиду, я испугалась, что доведу её до нервного срыва, после которого хорошо не будет ни ей, ни мне, ни соседям. Так что я поспешила извиниться и свалила всё на ПМС, крепко обнимая расстроившуюся подругу и злясь на себя за то, что в последнее время стала сама не своя. Вид голого тела Амона точно на меня плохо повлиял.

А олимпиада, тем временем, приближалась.

Моя программа катания была готова, все фигуры и повороты я отточила настолько хорошо, что могла катать этот танец на льду с закрытыми глазами. Конечно, в этом была огромная заслуга Амона, но и без меня в этом деле не обошлось.

– Какого числа мы вылетаем в Сочи? — Спросила я у него после тренировки на льду, снимая с ног коньки.

– Через четыре дня. Русские поселят нас в олимпийской деревне, и тогда уже там ты сможешь продолжить тренировки. Я надеюсь, акклиматизация не займёт у тебя слишком много времени, ведь стране не нужны больные олимпийцы.

– Пф-ф, да на мне ещё пахать и пахать! Так что не волнуйтесь.

В наших неоднозначных отношениях я всё ещё путалась и называла Амона то на «ты», то на «вы», однако он никак не возражал, упорно называя меня полным именем «Элизабет». Ну, хотя бы не по фамилии и то ладно.

Почти каждый день Амон довозил меня на своей машине до дома, и порой я подумывала пригласить его на чай, но всё как-то не решалась. Почему-то всегда наедине с ним я чувствовала себя маленькой стеснительной девчонкой, хоть и была готова с тренером на многое.

Вот и в этот раз он как обычно подвёз меня прямо к дому ровно в восемь тридцать вечера. Обычно эти пару минут мы с ним разговаривали, но сегодня сидели в полной тишине, пока за окнами тёплого автомобиля на землю падали лёгкие белые снежинки.