Лёд и разум

Газета за первую неделю мая 1895 года. Крохотная заметка на третьей странице сообщала, что сын известного филантропа Герман Мак Кинли выделил деньги на постройку Храма Последнего Пристанища. Осенью этого же года в газетном номере сообщалось о пожаре на стройке. Зимой следующего — про гибель двух строителей под обрушившейся балкой и планируемое завершение строительства к осени. И больше никаких новостей до 1900 года, летом которого Герман Мак Кинли вместе с женой Элизой (Лиза Коффин!) передали новообразованному университету несколько участков земли. Про церковь ничего не говорилось, но я была готова поставить против пятицентовика свою почку, что на одном из участков находилась церковь. Возможно недостроенная.

К сожалению, выданные газетные вырезки заканчивались на 1902 году. Я оторвалась от подшивок и поняла, что Георг Гирш всё это время наблюдал за мной.

— Что опять случилось? — в моем голосе прорезалось раздражение.

— Кто ты такая?

— Человек я, человек. Самый обычный человек. Понятно? — Я поднялась из-за стола и подошла к стойке. — Кларк, нужны подшивки с 1903 года. И еще! Нужны планы и карты города, университета, этого района, ближайших окрестностей. И за разные периоды. Неси всё, что найдешь!

— Хорошо, — невозмутимо отозвался тот и скрылся меж полок.

— Я вижу! Ты не обычный человек! — сообщил Георг, стоило Кларку уйти. — Ты необычный человек!

— Да? — я тяжело вздохнула (видит он) и вернулась за стол. — И в чём же заключается моя необычность?

— Ты другая, — очень информативное объяснение, всё сразу стало понятно. — Я вижу ты интересуешься историей этого плохого места. И я думаю, что ты Охотник.

На стол передо мной приземлилась стопка подшивок. Кларк подкрался совершенно незаметно. И по его лицу было видно, что про охотничью сущность посетителя он слышит впервые.

— Такая же, как и я! — возвестил Георг, решив полностью открыться не только передо мной, но и перед Кларком. Похвально конечно, но еще со времен Красной Шапочки Волки почему-то не очень любили Охотников.

— Понятно, — в памяти всплыли слова Александера о тех, кто охотился на всякое разное. — Ты работаешь на «Орион»?

— Орион? — удивился Гирш. — Какой еще Орион?

— Не важно, — и снова из моей груди вырвался тяжелый вздох: то ли Александер наврал, то ли… — Значит, ты Охотник. И на кого же ты охотишься?

— На вампиров, на вурдалаков, на оборотней, на прочую нечисть, — парень выпятил тощую грудь.

— На вампиров, говоришь, — я украдкой глянула на Кларка. К стойке он не пошел, а оказался за спиной Георга. Бугры мышцы натянули байковую рубашку, в глазах горели нехорошие искры, кулаки сжимались и разжимались. Похоже кто-то всерьез воспринял чужие слова и решил заблаговременно открыть охотничий сезон. — А как ты стал Охотником?

— А к чему все эти вопросы? — на лице Георга возникло недоумение.

— Должна же я знать, с кем мне придется работать вместе, правильно? Это вопрос жизни и смерти, — уточнять, чьей именно жизни и смерти, я не стала.

— А, согласен, — Георг важно кивнул. — У меня дед был Охотником на нечисть, отец был Охотником. Вот и я…

— Поняла, отец научил тебя всему.

— Да нет, он пропал, когда мне было полгода. О том, что он был Охотником, мне рассказала мама…

— Да? — я снова глянула на Кларка. Он успокоился, перестал горящим взглядом сверлить спину Гирша и вернулся за стойку. — Знаешь, не хочу обижать твою маму. Но с одинокими женщинами бывает всякое, и потом… потом они рассказывают своим маленьким детям истории про отца-моряка, задержавшегося в плавании, про отца-солдата, погибшего на войне, про отца-агента ноль-девяносто-пять, до сих пор выполняющего секретное задание, про отца… отца и непорочное зачатие.

— Ты не понимаешь, — во взгляде Георга промелькнуло снисхождение. — У нас дома была закрытая комната. В ней хранились все эти охотничьи штучки. И когда мне исполнилось шестнадцать, мама привела меня туда и открыла отцовскую тайну.

— А ты в детстве не любопытствовал и не заглядывал в эту комнату?

— Не заглядывал, — упер взгляд в стол Георг. — Я был послушным ребенком.

— О Господи, — неудивительно, что мальчик, выбравшись из-под маминого крыла, резко сменил имидж, надел косуху и превратился в «крутого» байкера. — Хорошо. И что было дальше?

— Я стал тренироваться. Учился обращаться с оружием. Читал записи отца и книги про вампиров, — при этих словах Георг чуть покраснел: видимо творчество Майер и Рид не обошло его стороной. — Стал охотиться на них. Поступил в университет. А когда узнал, что в Публичном Университете Р.Т.Лонга творится всякая чертовщина, перевелся сюда. Мои документы как раз на согласовании. Со дня на день я…

— Постой-постой, — перебила я его. — Откуда ты об этом узнал?

— Да вот же! — Гирш покопался за пазухой и выложил на стол несколько вырезок из разных номеров «Р.Т.Лонг Таймс». — Об этом даже в вашей университетской газете писали!

— Мда… — ничего более внятного из себя выдавить не удалось.

«Красноглазый кровосос атакует в полночь!»

«Призыв демона на университетском кампусе!»

«Кто скрывается в канализационном коллекторе?»

«Таинственные исчезновения в группе болельщиц!»

Харви Тернер любил яркие кричащие заголовки. Любил и использовал. Мне всегда казалось, что в мире не найдется ни одного идиота, способного поверить в эту графоманскую чушь. Я ошибалась. Как минимум один такой… человек нашелся.

В душе появилось разочарование.

Похожее чувство возникло у меня, когда я оказалась в университете. По глупости мне казалось, будто встречу в нём умных образованных людей, стремящихся к обретению знаний. Реальность меня разочаровала. Первая часть студентов откровенно дурачилась, вторая — вместо учебы занималась спортом, третья — играла роль активных спортивных фанатов, четвертая — искала любовные приключения, пятая — вообще непонятно чем занималась. Непосредственно учебой утруждали себя единицы.

Так и Георг Гирш. Сперва он показался мне серьезным человеком, способным выстроить сложный план, малопонятный постороннему. Я думала, будто он шел моим путем, собирал информацию по крупинкам, пытался найти бриллиант в навозной куче. А на деле Георг Гирш оказался легковерным недотепой, который забывал про подножку мотоцикла и верил во всякую чушь.

И как тут не разочароваться в людях?

— Георг, — внезапно подал голос Кларк, — а сколько вампиров ты убил?

— Ну… Я… — Охотник замялся. — Всего одного. Одну. Эта старуха мне еще с детства не нравилась, но я никак не мог понять почему. А как стал обучаться, то смог увидеть ее мерзкую вампирскую сущность.