Лед тронулся

Лена, в основном, ездила по делам дочери. Иногда забирала ее из школы, возила на занятия по самбо (Машке месяц назад взбрело в голову, что девушка должна уметь за себя постоять, и она записалась в «Самбо-80», благо располагалась секция недалеко от дома, в Теплом Стане). Работать Лена не пошла, сначала ждала сентября, а теперь из-за близкого отъезда в США работа отпала еще на полгода. Так что выезжать ей особо и некуда было. К тому же она плохо ориентировалась в городе.

Удивительно, но прожив в Москве всю жизнь, зная центр как свои пять пальцев, за рулем Лена терялась. Она плохо представляла, куда ехать можно, а куда нет, где повернуть, как развернуться. Поэтому поездку на рынок ради вкусного ужина для любимого мужа можно было точно приравнять к героическому поступку!

— Пап, я пошла спать, у меня подъем в полседьмого, — пыпалила Маша, влетев на кухню. — Ты, вообще, как?

— Привет! Нормально. А что ты такая бешеная? Ты же не уснешь.

— С Мишей я всегда усну! Он мягкий.

Плюшевого медведя Вадим подарил дочери лет десять назад, От его первоначальной пушистости мало что осталось. Над этим и Машка поработала, и Хэппи, когда была щенком. Маша с ним не расставалась. Она брала его с собой каждый раз, когда ночевала у бабушек с дедушками, вспоминала о нем в первую очередь при переезде весной на дачу и осенью обратно в Москву.

— А ты Мишу своего в Америку возьмешь? — Вадим ехидно усмехнулся. — Или заведешь себе там Джона?

— Мой возраст и пионерское прошлое не подразумевают возможности секса с иностранцами, — Маша с вызовом посмотрела на отца. — Вот!

Вадим поперхнулся супом и, совершенно растерявшись, посмотрел на Лену, явно ища поддержки. Лена решила выручить мужа:

— Все, Машунь, иди спать. Разговоры с папой о сексе в конце трудового дня лишены смысла.

Не поняв истинного смысла маминой фразы, Машка победительницей выпорхнула из кухни, позвав на ходу: «Хэппи, ко мне!»

Вадим в еще большей растерянности смотрел на жену. Есть он перестал.

— Что ты так смотришь? — Лена улыбалась с откровенной грустью. — Не заметил, как дочь выросла?

— Нет, меня… — Вадим замялся.

— Намек мой удивил? А ты сам помнишь, когда мы в последний раз занимались любовью? Не ты, а мы? — Финальную фразу Лена произнесла уже с вызовом.

— Что ты имеешь в виду? — Вадим положил, наконец, ложку и откинулся на спинку стула.

— Я имею в виду, что ты вообще перестал меня замечать. Только фирма, только работа, только деньги!

— Я что, для себя это делаю? Ты на рынок сегодня пешком ходила?

— Слушай, Осипов, пойми ты наконец, что мне куда приятнее с тобой вместе ехать на рынок на автобусе, чем одной на машине! Да хоть пешком идти, но с тобой! Мы из ЗАГСа как домой добирались? Помнишь еще? Плохо было?! — Лена начала шмыгать носом.

— А сейчас тебе плохо?

— Да, мне плохо! Мне плохо! Я не нужна никому. Я не работаю, мы никуда не ходим. Будь в Москве фитнес, как и Вашингтоне, мне хоть нашлось бы куда время убивать.

— Не куда, а где, — автоматически поправил Вадим.

— Да иди ты к черту! Ошибки ты мои замечаешь, а меня? Ты меня вообще видишь? Не приготовь я харчо, ты бы сообразил, где ужинаешь?

— Ленк, успокойся! Сообразил бы. Для меня кроме тебя с Машкой вообще ничего в мире дороже нет…

— Слова, слова! — перебила Лена. — Сколько мне еще ждать нормальной жизни? Я не сомневаюсь, ты всего добьешься. Не сомневаюсь, что делаешь это ради нас. Ради наших интересов. Беда лишь в том, что ради наших интересов в твоем представлении! А нам просто хочется жить с тобой вместе!

— И мне.

— Не верю! Ты не можешь просто жить! — Лена прокричала последние слова и вдруг обмякла. — Извини, я сорвалась. Я понимаю как тебе трудно! Но…

— Иди ко мне, дурочка! — Вадим притянул к себе жену и посадил на колени. Обнял, прошептал на ухо: — Я люблю тебя. Потерпи до Америки. Обещаю, там все будет иначе.

— Ладно. Потерплю. Ешь суп, остынет.

* * *

После ужина, собираясь спать, Вадим с удовлетворением подумал, что правильно сделал, не поехав к Юле. Иначе бы и сегодня пришлось сослаться на усталость или, в лучшем случае, просто не заметить Ленкин затуманившийся взгляд, когда они стали раздеваться…

Глава 9

До нового 1991 года осталось чуть больше месяца. А эпопея со сменой жилплощади для фирмы в последние дни достигла апогея. События предшествующих дней разворачивались с калейдоскопической быстротой. Кашлинский оказался не треплом — за три дня он организовал переезд «отселенцев» в Петровский Пассаж. На Аксельбанта неожиданно накатил приступ филантропии. Для переезда он выделил троих рабочих, за пару дней его же люди оклеили новообретенное помещение импортными обоями. Верхом щедрости Олега стали гэдээровские люстры, «разбившиеся» на одном из его московских объектов, и два телефонных аппарата.

Таня Фомочкина, вполне прижившаяся в роли секретарши, долго изучала инструкцию по пользованию этим кнопочным чудом техники, а потом со слезами на глазах подошла к Осипову:

— Дядя Вадим, я, наверное, дура, но ничего в книжке не поняла. Покажите, как этим пользоваться.

Вадим, для которого новомодные кнопочные телефоны тоже были в диковинку, взял инструкцию и к вящему своему изумлению разобрался за пять минут. Татьяна наградила шефа таким взглядом, что не будь она дочерью приятелей… Нет лучше в эту сторону не думать. Слава богу, Юля вместе со всем своим кланом теперь далеко, у Вадима появился шанс о ней забыть. Затевать новый роман ему сейчас вовсе не хотелось. Тем более с этой малолеткой. Хотя фигурка у нее — ого-го!

В огромной комнате на третьем этаже Пассажа должны были разместиться: сам Осипов, Татьяна Фомочкина, Лера Скорник, два Игоря — Бабкин и Стольник, Катя Машинская. Теоретически в комнату можно было запихнуть четыре стола. Но тогда все сорокаметровое пространство окажется загроможденным конторской мебелью и выглядеть будет не лучше какой-нибудь бухгалтерии.

Сравнение всплыло у Осипова не случайно: именно тьма письменных столов, стоявших впритирку в бухгалтерии, поразила его в первый рабочий день на пищекомбинате. «Господи, как давно это было!» Вадим стал считать: «Сейчас конец девяностого, я пришел на комбинат в сентябре семьдесят пятого. Пятнадцать лет! Еще десять лет, и выходи на пенсию, стаж будет. Получается, в сорок пять можно „свалить на покой“?

Мысль о перспективе уйти на пенсию через десять лет развеселила Вадима. Но когда он вспомнил о размере этой самой пенсии, которую получали обе бабушки и мать, погрустнел. В сегодняшнем мире, чтобы „уйти на заслуженный отдых“, надо не стаж выработать, а денег заработать. Конечно, ему прибедняться не стоит: в сберкассе у него и Лены лежали почти двадцать тысяч рублей. Еще по пять тысяч, дабы не особо привлекать внимание ОБХСС, они положили на вклады Автандила и Илоны. Огромные деньги, которые не на что потратить. С одной стороны, вроде все необходимое уже есть, с другой — в магазинах покупать просто нечего. Нужны доллары. Рубли — так, бумажки.