Лед

– Собирай стрелы, – напомнил я Ветрицкому – а то опять спохватится, когда уже поздно будет – и забрал у него штуцер.

Коля взял у меня стрелу с погнутым серебряным наконечником и по глубокому снегу стал пробираться к забору.

Издалека донёсся звон бубенцов, и минуту спустя в проулок залетели две тройки. В одной сгрудились ополченцы, в другой чернели рясы монастырских. Собравшиеся вокруг оборотня люди отбежали на обочину, чтобы не угодить под копыта лошадей. Не успели сани толком остановиться, а ополченцы уже повыскакивали на дорогу и начали оттеснять людей от оборотня. Пара парней в сопровождении монаха пошли к дому Ряхина. Ну, сейчас начнётся! Карауливший труп ополченец указал на нас с Колей высокому иеромонаху, который о чём-то вполголоса беседовал с Кузьмой Ефимовичем.

– Останьтесь! – моментально распорядился монах. Я беспрепятственно прошёл через цепь охранников и остановился рядом с целителем. Коля выдернул из забора стрелу и о чём-то оживлённо спорил с десятником ополченцев. Священник дождался возвращения осматривавшего двор и конюшню иеродьякона, отошёл с ним в сторону и, выслушав доклад, подозвал меня:

– Расскажи, сын мой, что здесь произошло.

– Патруль Форта, специальная разведгруппа, – на всякий случай представился я, но документы доставать не стал. Уж этот-то вполне способен отличить правду от лжи. Вообще, святой отец полностью соответствовал моим представлениям о внешнем облике инквизитора: чёрная ряса, серебряный крест, худое бледное лицо и запавшие щеки аскета. Только глаза – тёплые и добрые – казалось, принадлежали совсем другому человеку. И человеку с такими вот понимающими глазами хотелось рассказать обо всём даже раньше, чем он начнёт задавать вопросы. Думаю, лучшие дознаватели из таких и выходят.

Мне утаивать было нечего, и я вкратце рассказал священнику о том, что с нами приключилось с момента знакомства с Ряхиным. Иеромонах не перебивал и лишь под конец задал пару уточняющих вопросов, но от меня не укрылось, что стоящий рядом дьякон, бросив взгляд на набойки на моих ботинках, отошёл к оборотню и тщательно осмотрел его колени. Проверяют. И это правильно...

– Что ж, претензий к вам нет, но лучнику придётся проехать в комендатуру, ответить на несколько вопросов. Ничего серьёзного, заодно и деньги получит, – выслушав меня, объявил священник. – Тело после изучения будет сожжено.

– Конечно, конечно... – закивал я. Да даже если и не сожжено, мне-то какая разница? За Ветрицкого я не волновался. Сильно глубоко копать не будут, но расспросить расспросят. В первую очередь, случайно ли мы вышли на оборотня или нет. И откуда взялись серебряные стрелы.

– Не буду вас больше задерживать, – напоследок перекрестив, отпустил меня иеромонах.

– Будут вопросы, я у Якова остановлюсь. До свидания, – попрощался я, крикнул Николаю, что буду ждать на постоялом дворе, и пошёл к выходу из проулка. Что-то слишком быстро меня отпустили. Решили, что наша встреча с Бояриновым простое совпадение? Что ж, это логично – вряд ли человек в здравом уме добровольно выйдет в рукопашную один на один против оборотня. Тем более без серебряного оружия. И всё же что-то слишком легко...

– Эй, тебя подбросить? – В подтверждение моих сомнений рядом сбавили ход сани. Правил ополченец, рядом сидел молодой монах.

– Мне до Якова, – предупредил я. Вот и объяснение. Здесь на самотёк такие дела не пускают.

– Да ради бога, – усмехнулся возница, за что моментально заработал локтем в бок от монаха – не упоминай Господа всуе. – Запрыгивай, довезём.

– Спасибо, – поблагодарил я и уселся на лавку.

– А как ты против оборотня продержаться смог? – полюбопытствовал возница, стоило нам выехать на улицу. И началось... А как... А зачем... И ещё сотня подобных вопросов. Пока мы ехали до постоялого двора, меня вывернули чуть ли не наизнанку. Не отвечать было бы по меньшей мере невежливо – всё-таки благодаря им мне не пришлось добрых полчаса тащиться по заснеженным улицам. И уж лучше так побеседовать, чем до утра просидеть в комендатуре.

– Спасибо, – ещё раз поблагодарил я парней, когда они высадили меня прямо у ворот постоялого двора.

– Да не за что. – Возница взмахнул вожжами, и тройка, свернув на перекрёстке, исчезла на соседней улице.

Действительно, не за что. Можно подумать, несколько совершенно лишних поворотов были случайны. Не будь их, мы бы сюда доехали гораздо быстрее...

Пройдя через двор, я зашёл в одноэтажный пристрой гостиницы и облокотился на стойку администратора. Что-то хозяева за помещением совсем следить перестали: побеленный потолок от табачного дыма пожелтел, ковёр протёрт до дыр, а стены испещрены пятнами, оставшимися от обвалившейся штукатурки. Шикарная полированная стойка и та начала облезать. Дремлющий в глубоком кресле мужчина нехотя поднялся, поправил задравшуюся клетчатую рубаху и, прикрыв рот ладонью, зевнул.

– Чего тебе?

– Свободные комнаты есть?

– Скоро будут, – как-то туманно ответил засоня.

– Скоро – это когда? – решил уточнить я.

– Ну, оборотня уже выловили, – ещё раз зевнул администратор, – так что, сам понимаешь, половина охотников сейчас номера сдаёт.

– Я подожду. Сколько за ночь и ужин?

Ничего себе, с какой скоростью слухи разносятся!

– Номер какой? – Мужчина послюнявил карандаш и пододвинул к себе журнал регистрации.

– Какой поменьше.

– Семь с полтиной, – почесал за ухом карандашом администратор.

– За ночь?! – возмутился я.

– За сутки с ужином. – Он невозмутимо развернул ко мне журнал. – Устраивает?

– А что на ужин?

– Что дадут, то и будет. – Администратор меланхолично уставился в потолок.

– Замечательно. – Я посмотрел на распоротый рукав фуфайки, из которого торчала набивка. – Фуфайку починят?

– За отдельную плату.

– Э-э-э нет, так дело не пойдёт, – твёрдо заявил я. Тут делов на пять минут, а сдерут три шкуры. – В счёт оплаты за номер.

– Что у тебя там?

– Да только рукава подправить.

– Ну, если только рукава...

– Только рукава. – Выхватив карандаш, я расписался рядом с проставленной галочкой. Всё верно, сейчас, когда постояльцы будут съезжать один за другим, можно добиться кое-каких поблажек. Это вчера меня бы уже с крыльца спустили.

– Деньги вперёд. – Администратор выложил на стойку ключ, но передавать его мне не спешил.

– Вот. – На стойку легла квадратная монета китайца. Прокатит, нет?

– Это что?

– Золото.

– Да ну? Здесь золота хорошо если треть.

– Не меньше половины, – блефанул я. – И где сдача?

– Сдача? – Администратор провёл над монетой странным амулетом и пододвинул ко мне ключ. – Скажи спасибо, что я с тебя доплату не беру. Сорок третий номер. Через час освободится. Пока можешь сходить поужинать.

– С фуфайкой что? – торопиться мне было некуда, и от стойки я отходить не спешил.

– Снимай, – тяжело вздохнул администратор. – И учти, за оставленные в карманах вещи администрация ответственности не несет.

– Если спрашивать будут, скажи: Лёд в сорок третьей. – Проверив карманы, я скинул фуфайку на стойку, взял ключ и пошёл ужинать.

Обеденный зал мог вместить около полусотни человек, но сейчас в нём не было и десятка посетителей. Три каких-то мутных типа занимали стол у выхода в холл, четверо крепких парней и пожилой толстяк – купец и охранники? – неторопливо потягивали пиво и перекидывались в карты. Ещё кто-то в одиночестве сидел в самом тёмном углу. Я прошёл через зал и, не обращая внимания на заинтересованные взгляды, уселся за стол в противоположном от подозрительных типов углу. Штуцер поставил в угол, сумку кинул под стол. Что-то людей маловато. Или для ужина ещё слишком рано? Скорее всего. Вон, и из трёх люстр свечи горят только на одной.