Лёд

Елена поправила одеяло, сползшее на ковер.

— Тут логика вас подводит, правда?

— Ммм?

— Вы хотите найти разум в религиозных войнах. А разве с нами, с христианами, не иначе? Один Бог, одно Писание, один голос добра и зла — а сколько уже крови за это пролилось?

Нажало сильнее, солнца раскалились до интенсивно-красного цвета.

— Нет такой проблемы, относительно которой вы заставите меня отказаться от разума. Всяческое безумие, раз оно в мире происходит, должно действовать в соответствии с законами этого мира. Когда я посчитаю, что не имею права спросить «почему, зачем?», точно так же могу себе пустить пулю в лоб.

— Vive la raison [156] . Тогда, почему же?

— Я понимаю, почему мартыновцы из пермской губернии получили приказ относительно меня: какой-то преданный Мартыну чиновник Министерства Зимы узнал, что оттепельники посылают сына к Отцу Морозу, который сам по себе поляк и бунтовщик, так что ледняцкая фракция должна была отреагировать, вообще ледняки должны были отреагировать. Но Пелка? Был ли он мартыновцем-оттепельником? Он хотел меня защищать, и защищал меня. Почему? Точно так же, княгиня — но княгине был сон. А как с Пелкой?

156

Да здравствует разум (фр.)

— Среди мартыновцев вы имеете верных почитателей, — буркнула панна Мукляновичувна, — готовых отдать за вас жизнь. Это мило. Но что мы скажем князю?

— Это можно расписать, словно на логической таблице, по горизонтали и по вертикали: мартыновцы — не мартыновцы; ледняки — оттепельники. И все возможные комбинации между ними. Так что мы имеем, как минимум, четыре разные картины Истории. Вы видите? Кто какую Историю себе желает, в какую Историю верит, какой Истории отдался — такую цель накладывает на Отца Мороза и его сына. Историю они убить не могут, но могут убить меня. Спасти Историю не могут, зато могут спасти меня. — Я-оностиснуло веки. Голова безвольно упала на подушку. Я-онолетело в черный колодец солнца. — Видите, вы это видите? Они не могут управлять Историей, но своей властью способны связать le P`ere du Gelи le Fils du Gel [157] ,и через них…

157

Отец Мороз и Сын Мороза (фр.)

— Что мы скажем князю? Что скажете вы? Например, почему Зейцов сбросил вас с поезда?

— Да оставьте Зейцова в покое. Никого он не сбросил.

— Тогда, кто? Все-таки, Поченгло? Или, может, турок? Он тоже на вас заелся, и свидетели имеются. Если так хорошенько подумать, так кандидатов даже многовато, потому что и капитан Привеженский… Вскоре уже половина первого класса будет желать убить Бенедикта Герославского.

— Не Бенедикта Герославского. Ложь о Бенедикте Герославском. Какого-то хохла из пророчеств святого Мартына. Венгерского графа. Врага Сибирхожето. Сына Мороза.

— Да ну… А громадный гербовый перстень кто на пальце носит? Вы же говорили, будто бы его выбросили.

— Выбросил. А он вернулся.

— Что, может, в брюхе жареной рыбы [158] ?

Я-оноощупало пальцы.

— Куда он делся?

— Спрятала с остальными вашими вещами. Не бойтесь, револьвер тоже. Тетка с доктором Конешиным занялись вами ночью, им пришлось вас раздеть, натянуть пижаму…

Я-оноподняло веко. Черные призраки на мгновение улетели в лучах утреннего солнца, панна Елена сидела, выпрямившись, словно вставила под корсет линейку, бабочка присела на полке у нее над головой.

158

Аллюзия к известной древней легенде о царе Крезе, который выбросил золотой перстень в море, а через несколько дней нашел его внутри рыбы, которую ему подали на стол — Прим перевод.

— Вы забрали… Там было письмо…

— И когда я его ей прочла, Кристина мне все и рассказала.

— Это не…

— Что умер. И теперь жив. — Елена широко усмехнулась. — А теперь вы станете меня уговаривать, будто бы мартыновцы убивают друг друга ради вас без причины?

— Он только спал…

Панна Мукляновичувна показала язык.

Хотелось схватить ее за руку, притянуть, выдохнуть правду прямо ей в ухо — черное солнце затмило глаза, черный колодец отсосал кровь из головы. Тепло, тихо, покойно, птички поют.

— Все ложь.

Почувствовало на голове прохладную ладонь девушки.

— Сейчас тетя за вами присмотрит, а мне нужно выспаться, выгляжу я, наверное, словно упырь. Вечером должны устроить танцы. Если князь спросит, скажите, что мы не знакомы, что встретились уже в дороге.

— Но ведь…

Она переместила ладонь на губы, глуша слова. Кончиком языка коснулось подушечки ее пальца.

Елена склонилась над постелью.

— Ну как вам не стыдно, господин Герославский! — шепнула она.

— Никто не смотрит, топ ange sans bonte…

— Je regarde.

— Qui ^etes-vous?

— Un r^eve, naturellement. Nous sommes dans I''Et'e. [159]

Все ложь.

О сибирских безумствах

— Выпал.

— Выпал!

— Так, выпал.

— Ну, сейчас я ему выпаду…! Собирать будут отсюда и до самого Владивостока!

159

…мой добрый ангел… — Я гляжу. — Кто вы? — Сновидение, естественно. Наш летний сон. (фр.)

— Зачем так волноваться, — беспокоилась его супруга, княгиня Блуцкая, — снова будут проблемы с желудком, снова болеть будешь…

Князь Блуцкий-Осей сопел, тяжело дышал, скрежетал, мелкими шажками метался по атделениюот стены к стене, крутил головой и хватался то за грудь, то за челюсть, поскольку именно она скрежетала — металлическое ортодонтическое изделие; я-оноопасалось, что при очередном крике старец выплюнет ее вместе со словами и слюной, и она, с размаху, сможет выбить глаз, сломать нос, ведь расстояние не было большим — аршин, половина аршина — когда князь приближался, разогнавшись на малом пространстве, приближался, наклонялся, взрывался новым гневом, а змеиная челюсть ходила у него во рту вправо и влево, словно на каучуковых подвесках.

— Выпал! Пьяный был, что?

— Нет.

— Вот видишь, видишь?! — накачивал себя князь. — Хоть раз правду сказал!

— Понятное дело, я чрезмерно обязан Вашей Княжеской Светлости, что вы остановили ради меня поезд; не знаю, как благодарить, как извиняться, что по моей причине все это замешательство и заботы на голову Вашей Светлости, если бы я только мог как-то…

— Шутить! — прорычал князь. — Шуточки надо мной тут строить будете! — Он схватил трость своей жены и поднял в неуклюжем замахе, но зацепился за выступ высокой полки над кроватью и чуть не упал.

— Господин советник! — позвала княгиня, позвала и закашлялась. — Захарий Феофилыч, будьте так добры и возьмите князя с собой на свежий воздух, прогулка перед обедом ему не повредит.

Дусин сунул вовнутрь голову из коридора. Князь бросил палку на пол и вышел из купе. Советник вопросительно глянул на княгиню. Та отправила его, махнув кружевным платочком.

Я-оноподняло трость и подало ее старушке.

— Merci.Уж простите мужа — снова вы врете ему в глаза, а он к этому не привык.