Леди-чертовка

– А еще красочно угрожала пустить в ход кочергу! – напомнил ей Уэстон.

– Это уже не я, а экономка, – уточнила Кэтлин.

История превратилась в откровенный фарс, когда мистер Уинтерборн признался, что жил в Эверсби: восстанавливался после ранения, и о поросенке его не предупредили.

– Я ведь не вставал с постели. Слышал его, но думал, что это собака.

– Собака? – повторил с другого конца стола лорд Тренир, изумленно глядя на друга. – Господи, как можно принять хрюканье за лай?

– Ну, я решил, что у этой собаки астма.

Все за столом покатились со смеху.

Улыбаясь, Феба бросила взгляд на мистера Рейвенела – он не отрываясь смотрел на нее. На миг обоих охватило странное, необъяснимое чувство близости, но Уэстон быстро переключил внимание на фруктовый нож возле своей тарелки, которым еще не пользовался, взял его в руку и проверил большим пальцем остроту лезвия.

– Не надо! – негромко попросила Феба.

Он лукаво улыбнулся и отложил нож:

– Сила привычки. Прошу простить мне недостаток хороших манер.

– Не в этом дело. Я испугалась, что вы порежетесь.

– Об этом не беспокойтесь: у меня кожа дубленая. Когда я только приехал в Эверсби… – Он вдруг остановился. – Но нет. Я же обещал не говорить о сельском хозяйстве.

– Продолжайте, пожалуйста! Когда вы впервые сюда приехали…

– Начал навещать наших арендаторов, и это чертовски меня пугало.

– Мне кажется, скорее они должны были вас бояться!

Он хмыкнул:

– Деревенские жители много чего боятся, но пузатый полупьяный лондонский фигляр к ним не относится.

Феба слушала слегка нахмурившись. Очень редко – да что там, никогда! – ей не приходилось слышать, чтобы мужчина так нелестно отзывался о самом себе.

– В первый день, – продолжил Рейвенел, – мне было тяжко: тогда я понятия не имел, что придется жить в трезвости. Голова раскалывалась, меня качало, словно игрушечный кораблик на волнах, и настроение было хуже некуда. Фермер Джордж Стрикланд готов был отвечать на все мои вопросы, но только так, чтобы не отрываться от работы. Ему надо было скосить и убрать овес, пока не пошел дождь. Мы вышли в поле: там одни косили, другие перевязывали и уносили скошенные снопы. Несколько человек пели, чтобы работа шла бойчее. Овес был высокий – мне по плечо, и от него исходил такой свежий, чистый запах. И все было так…

Уэстон покачал головой, глядя куда-то вдаль, не в силах подобрать верное слово, и, немного помолчав, продолжил:

– Стрикланд показал мне, как вязать колосья в снопы. Я работал вместе со всеми, мы разговаривали, и к тому времени, как дошел до конца поля, жизнь моя совершенно переменилась. Впервые я сделал что-то полезное собственными руками. – Он усмехнулся. – В то время у меня были руки джентльмена: мягкие, ухоженные, не то что теперь.

– Дайте-ка взглянуть, – попросила Феба.

Это прозвучало куда интимнее, чем ей хотелось, и щеки и шея у нее запылали, когда Рейвенел выполнил ее просьбу – неторопливо протянул обе руки ладонями вниз.

Весь шум вокруг них – деликатное звяканье столовых приборов о тарелки, взрывы смеха и болтовни – вдруг затих, куда-то отдалился, словно они остались в комнате одни. Феба смотрела на его руки, крепкие, с длинными пальцами, на коротко остриженные ногти с тончайшими белыми полумесяцами на концах. Руки были абсолютно чистыми, но загорелая кожа высохла, костяшки пальцев огрубели. Феба заметила несколько подживающих царапин, под ногтем большого пальца – темный след заживающей раны и синяк. Она пыталась представить эти сильные рабочие руки мягкими, ухоженными, как у городского бездельника, – и не могла. Зато представила другое: как бы ощущалось прикосновение этих рук к ее нежной коже: загрубевшие ладони, умелые пальцы… – и вздрогнула: «О чем только ты думаешь?»

– Но ведь управляющему не обязательно трудиться наравне с крестьянами? – как-то удалось выговорить ей.

– Обязательно, если он хочет с ними поговорить. У них нет времени на неторопливую беседу за чашкой чая, но они всегда готовы поговорить, если я помогу чинить сломанный забор или делать кирпичи. Им легче доверять тому, кто трудится с ними наравне. Работа – своего рода язык: трудясь вместе, мы начинаем лучше понимать друг друга.

Феба внимательно слушала, все лучше понимая, что мистер Рейвенел не просто уважает крестьян и крестьянский труд – все это по-настоящему близко его сердцу. Как непохож он на того, кого она ожидала увидеть в его лице! Неважно, каким он был в детстве: мальчишка вырос и научился понимать и любить. Он вовсе не бездушный скот и, оказывается, очень неплохой человек.

«Генри, Генри, – грустно подумала Феба. – Вот я и встретилась с твоим врагом, но как же сложно мне будет его ненавидеть!»

Глава 8

Как правило, Уэстон просыпался свежим и бодрым и был готов начать новый день. Но сегодня утром крик петуха неприятно ударил по нервам. Уэст плохо спал: слишком много съел и выпил, к тому же общался с Фебой, леди Клэр. Всю ночь, стоило задремать, ему снилась она – в его постели, готовая на все, чего, можно держать пари, никогда не одобрила бы в реальности, поэтому проснулся раздраженный, мрачный и возбужденный, как кролик.

Уэстон всегда считал себя человеком здравомыслящим – из тех, кто не станет тратить время и силы на женщин, которых ему точно не получить, но Феба оказалась такой же редкостью, как четырнадцать полнолуний в одном году. Он не мог не любоваться ее красотой: игрой света свечей в ее огненно-рыжих волосах и на белоснежной коже, на рубинах и жемчугах. У Фебы оказался быстрый, легкий, проницательный ум, обладала она и чувством юмора, которое он обожал, но еще ощущалась в ней робость и некая грусть, на что болезненно отзывалось его сердце. Кажется, леди очень не хватает радости. Ах, как счастлив был бы он открыть для нее рай, доступный лишь влюбленным! Но Феба, леди Клэр, не для него. Он все прогулял: ни денег, ни владений, ни титула. А она – знатная вдова с двумя сыновьями. Ей нужно выйти замуж за надежного, добропорядочного человека, равного ей по положению, а вовсе не заводить скандальный роман.

И все же это не мешало Уэсту мечтать: о рыжих волосах, рассыпавшихся по подушке, о губах, припухших от поцелуев, гостеприимно раскрытых ему навстречу, о бело-розовом нагом теле, о теплых ямочках на локтях, о нежных округлостях грудей, о треугольничке буйных рыжих кудрей, в которые можно запустить па…

С тихим стоном Уэст перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку. Чувствовал он себя отвратительно: бросало то в жар, то в холод. Уж не лихорадка ли у него? Может, это связано с продолжительным воздержанием? Говорят, долго обходиться без физической разрядки вредно для здоровья мужчины. Возможно, он страдает от опасного накопления семени.

Со сдавленным проклятием Уэст вскочил с постели и отправился умываться холодной водой.

Натягивая свой повседневный костюм, Уэст слышал, как за стенами тихо, стараясь не разбудить гостей, ходят слуги. Открывались и закрывались двери, слышались приглушенные голоса. Что-то звякало и брякало. Снаружи слышался стук копыт и скрип колес: один за другим доставляли заказы от цветочника, пекаря, кондитера, виноторговца.

Церемония состоится примерно через пять часов; за ней последует роскошный завтрак, на который приглашены не только все вчерашние гости, но и множество народу из города, местное сельское дворянство и арендаторы Эверсби. Толпа заполнит дом и выльется в сад, где ее уже будут ждать складные столы и стулья. Для церемонии и завтрака наняли музыкантов и заказали невероятное количество шампанского. Организация праздника стоила целого состояния. Слава богу, это не его забота, а Девона!