Леди-детектив Лавдей Брук
Шрифт:
Испуганный крик донесся из чащи справа. Маленькая лягушка отпрыгнула от нее в сморщенные листья, лежащие под лаврами. Следуя за движениями этой лягушки, ее взгляд наткнулся на что-то черное и крупное среди этих листьев. Что это? Блестящее черное пальто? Лавдей опустилась на колени, дотронулась руками и обнаружила, что прикоснулась к мертвому застывшему телу красивого черного ретривера. Она придвинулась ближе насколько смогла, отведя нижние ветви вечнозеленых растений, и тщательно исследовала бедное животное. Глаза пса были все еще открыты, но уже остекленели. Смерть бедного животного, несомненно, наступила после удара какого-то тяжелого тупого орудия, почти полностью разбившего его череп.
— Именно такая смерть выпала и на долю Сэнди, — подумала Лавдей и огляделась в смутной надежде отыскать орудие убийства.
Лавдей искала
Мисс Брук ложилась спать той ночью, не сумев поговорить по душам за столом с поваром и дворецким. Однако на следующее утро сам мистер Крейвен вышел к завтраку. Он был человеком очень красивым, с прекрасной посадкой головы и плеч, с несчастным и в то же время завораживающим взглядом. Он энергично вошел в комнату, извинился перед Лавдей за отсутствие жены и за собственную небрежность в том, что не встретил ее вчера. Затем попросил ее чувствовать себя, как дома, и выразил свое восхищение тем, что нашел в своей работе помощника.
— Надеюсь, вы понимаете, как это здорово, какая это колоссальная работа? — добавил он, опустившись на стул. — Эта работа оставит свой след в веках. Только человек, изучающий сравнительную филологию, как и я, в течение последних тридцати лет, может оценить масштабы той задачи, которую я поставил перед собой.
С последним замечанием его энергия, казалось, ушла, и он опустился на свое кресло, закрыв глаза рукой точно так же, как недавно вечером, когда Лавдей видела его, совершенно не обращая внимания на то, что завтрак стоял перед ним и незнакомой гостьей, сидящей за столом. Дворецкий вошел с другим блюдом.
— Продолжайте завтракать, — прошептал он Лавдей, — он может просидеть так еще час.
Он поставил блюдо перед своим хозяином.
— Капитан еще не вернулся, сэр, — сказал он, пытаясь пробудить его от задумчивости.
— Э, что? — сказал мистер Крейвен, на мгновение, отрывая руку от глаз.
— Капитан, сэр — черный ретривер, — повторил мужчина.
Свет в глазах мистера Крейвена погас.
— Ах, бедный Капитан! — пробормотал он. — Лучшая собака, которая когда-либо была у меня.
Затем он снова откинулся на спинку стула и приложил ладонь ко лбу.
Дворецкий предпринял еще одно усилие, чтобы отвлечь своего хозяина от тягостных мыслей.
— Мадам послала вам газету, сэр, подумав, что вам может это понравиться, — закричал он почти в ухо хозяину и положил утреннюю газету на стол возле его тарелки.
— Оставь ее там, — раздраженно сказал мистер Крейвен. — Дураки, вы все! Такими мелочами ты отрываешь меня от мира моей выдающейся работы!
И снова откинулся на спинку стула, закрыв глаза, и отгородившись от окружающих.
Лавдей продолжала завтракать. Она пересела по правую руку мистера Крейвена, так чтобы газета, присланная ему для прочтения, оказалась между их тарелками. Кто-то сложил газету с явным намерением обратить внимание Крейвена на определенную часть текста.
Часы в углу комнаты пробили час громким гулким ударом. Мистер Крейвен вздрогнул и протер глаза.
— Э, что это? Какую еду мы едим? — Он ошеломленно огляделся. — О! Кто ты? — продолжал он, пристально глядя на Лавдей. — Что ты здесь делаешь? Где Нина? Где Гарри?
Лавдей объяснила, и постепенно память, казалось, вернулась к нему.
— Ах, да, да. Помню. Вы пришли, чтобы помочь мне с моей замечательной работой. Вы обещали, знаете ли, помочь мне выбраться из той дыры, в которую я попал. Вспоминаю, мне говорили, что вы работали с учеными в сравнительной филологии. Теперь, мисс… мисс, я забыл ваше имя. Расскажите мне немного о том, что вы знаете об элементарных звуках речи, которые являются общими для всех языков. И насколько бы вы уменьшили эти элементарные звуки — до шести, восьми, девяти? Нет, мы не будем обсуждать этот вопрос здесь, чашки и блюдца отвлекают меня. Заходите в мое логово в другом конце дома. Там тихо.
И совершенно игнорируя тот факт, что он еще не ел, встал из-за стола, схватил Лавдей за запястье и повел ее по длинному коридору, ведущему через южное крыло к его кабинету.
Но, придя в кабинет, он снова растерял всю
свою энергию.Усадил Лавдей в удобное кресло за письменный стол, посоветовался насчет ее вкуса, касающегося ручек, положил перед ней пустой лист. Затем уселся в кресло, спиной к свету, словно собирался диктовать ей трактаты.
Громким, отчетливым голосом он повторил название своего научного труда работы, затем его подраздел, потом номер и заголовок главы, которая в настоящее время привлекала его внимание. И приложил ладонь к голове.
— Эти элементарные звуки, являются моим камнем преткновения. Я бьюсь над тем, как можно получить представление о звуке агонии, который отчасти не является звуком ужаса? Или о звуке удивления, в котором нет ни звука радости, ни печали?
На этом его энергии была истрачена, и, хотя Лавдей просидела в этом кабинете с раннего утра и до тех пор, пока дневной свет не начал исчезать, ею не было написано и десяти предложений.
Прошло два дня пребывания мисс Лавдей в Тройт Хилле.
Вечером первого из этих дней детектив Гриффитс получил через надежного мальчика почтальона следующую краткую записку от нее:
«Я узнала, что Хейлз был должен Сэнди сто фунтов, которые тот занимал у него в разное время.
Не знаю, сочтете ли вы этот факт сколько-нибудь важным.
Гриффитс безучастно повторил последнее предложение.
— Вот если бы Гарри Крейвена можно было допросить, для меня сейчас это дело первостепенной важности, — пробормотал он. И всю оставшуюся часть этого дня г-н Гриффитс занимался своей работой в возмущенном состоянии духа, сомневаясь по поводу своей теории относительно вины Гарри Крейвена.
На следующее утро появилась еще одна короткая записка от Лавдей:
«В целях раскрытия дела выясните, отплыл ли человек, называющий себя Гарольдом Кузеном из лондонских доков в Натал на Бонни Данди два дня тому назад?»
На это письмо Лавдей получила довольно длинный ответ:
«Не совсем понял вашу последнюю записку, но связался с нашими агентами в Лондоне, чтобы выяснить то, что вам нужно. Хочу также сообщить важные новости. Я узнал, что делал Гарри вне дома в ночь убийства, и мне выдали ордер на его арест. Это означает, что в течение сегодняшнего дня я буду у вас. Тучи начинают сгущаться вокруг него, убежден, что его болезнь — обман. Я видел доктора Уотерса, человека, который должен был находиться при нем, загнал его в угол и заставил признаться, что он только однажды видел молодого Крейвена в первый день его болезни, и все его показания в суде основаны на том, что миссис Крейвен рассказала ему о состоянии сына. В его первый и единственный визит дама, похоже, также сказала, что ему нет необходимости присутствовать там, поскольку она, по ее мнению, компетентна в этом деле, имея большой опыт работы при лихорадке среди чернокожих в Натале.
Когда я покинул дом доктора, после получения этой важной информации меня встретил человек по имени Маккуин, который держит в этом месте низкопробную гостиницу. Он сказал, что хочет поговорить со мной по важному вопросу. Короче говоря, этот Маккуин заявил, что в ночь на шестое, вскоре после одиннадцати часов, Гарри Крейвен пришел к нему домой, принеся с собой ценную антикварную вещь, и попросил его одолжить ему сто фунтов, потому, что у него нет ни копейки в кармане. Маккуин дал десять соверенов, и теперь, в нервном припадке, пришел ко мне, чтобы не прослыть скупщиком краденого, разыгрывая из себя честного человека! Он говорит, что заметил, что молодой джентльмен был очень взволнован при этом, и также просил не упоминать о его визите. Теперь мне любопытно узнать, как Гарри объяснит то, что он не был дома в тот час, когда убийство, скорее всего, было совершено. Или как он выберется из-за того, что проходя домик Сэнди на обратном пути к своему дому, не заметил широко открытое окно, которое освещала полная луна?
Другими словами! Держитесь подальше, когда я прибуду в дом, где-то между двумя и тремя часами дня, чтобы вручить ордер. Я не хочу, чтобы вы были раскрыты, потому что вы, скорее всего, еще принесете нам пользу в этом доме.