Леди дождя

– Всего лишь?
– невесело усмехнулась я.

– Эй, Львенок, без паники, я буду держать руки при себе...- и вопреки оскорбленной невинности, я всё же расстроилась. Всё-таки такое пробуждение мне очень даже понравилось, и встрепенувшийся женский организм требовал продолжения. Коря себя за слабость, я неуверенно и скованно, протянула руки и провела по всклоченным волосам Димы. Потом, обреченно вздохнув, потянулась к нему и тут же потянула его самого навстречу. Утренний поцелуй, это то, что сейчас нужно. И, в конце концов, ну сколько ещё можно от себя бегать? Я влюблена. А то, что он преподаватель, старше меня и вообще мы совершенно друг другу не подходим может подождать.

Борисыч тут же отозвался, и я уже была опрокинута на постель, а он нависший надо мной, всячески показывал, как ему понравилась идея с поцелуями. Сначала губами он довёл меня до практически невменяемого состояния, а потом и руки присоединились, размеренно поглаживая шею, невзначай спускаясь ниже.

– Прекрасна...- прошептали мне на ухо.

– Дииим, - почти прохныкала я.
– Нам, наверное, вставать надо...

Он замер. Мне тут же захотелось заплакать. И кто меня за язык тянул? Но суровые будни настали. И я, в конце концов, должна узнать, что же произошло с Ириной и почему Дмитрий винит себя в этом? А так же его семья. Стоило только вспомнить его старшую сестру, и у меня бежал мороз по коже.

– Ты права, - вздохнул он. И в подтверждение на моём телефоне зазвучал будильник. Дима, всё ещё нависая надо мной, потянулся и отключил его.
– Но я бы многое отдал, чтобы сейчас остаться здесь, чтобы нам не нужно было идти. Но я должен.

– Эй, - я слабо улыбнулась, погладив его колючую щёку.
– Всё будет хорошо.

– Надеюсь, после всего этого ты будешь смотреть на меня так же...- и снова поцелуй, наверное, самый нежный за всю мою жизнь.
– Всё, подъём!
– уже бодрее произнёс парень.
– Я в ванную первый, - коварно усмехнулся он, быстро поднимаясь на ноги.

– Джентльмен из тебя никакой!
– возмущённо воскликнула я ему вслед, хотя и понимала, что пока я разломаюсь и смогу подняться с постели, Дима уже соберётся. Его фигура скрылась и я, откинувшись на подушки, часто задышала. Что же он со мной делает? А как всё прекрасно начиналось...преподаватель, который меня не выносит и студентка, которая не выносит преподавателя и не понимает, почему все поголовно в него влюблены. И я теперь среди этой прорвы девиц. С одной только разницей (я удовлетворенно улыбнулась этой мысли) - в отличие от всех тех девушек, Дима отвечает мне взаимностью. Не знаю, как сильны его чувства, но очевидно, что они есть. Правда совсем не понимаю, как я могла ему понравиться?

Ничего так и не придумав, я перевернулась на живот и протяжно вздохнула. Ничего не могу с собой поделать, я чувствую себя слишком счастливой, чтобы встать с постели. И организм требовал продолжения банкета, так как в ход пошло только первое - поцелуи, а дальше...Усмехнувшись, я похлопала себя по щекам и мысленно называла себя извращенкой. О чём я только думаю в такой момент!

Когда Дима вернулся, я уже была более или менее готова направиться в ванную. Выглядел парень значительно мрачнее, чем десять минут назад, но мне оставалось лишь бросить на него обеспокоенный взгляд и выйти из комнаты. Я ни чем ему сейчас не помогу. Не помогу, пока не выясню причину его беспокойств, и почему он винит себя в том, что его сестра больна. Ирина ведь лежит в онкологии и как один человек может быть виноват в том, что другой заболел раком, я не представляла.

Стоя в ванной перед зеркалом, я старательно думала, как же привести себя в божеский вид. То, что людей, не видевших меня до этого ни разу, поразит моя прическа, я не сомневалась. Но розовый цвет никуда не денешь, а вот уложить волосы как следует я пока в состоянии. Да и более спокойный макияж подойдёт.

К столу я выползла через добрый час. Борисыч уже был одет в классические брюки тёмно-синего цвета и голубую рубашку. Вид что надо.

– Ну ты и капуша, Таська, - усмехнулась бабуля, - Садись есть, - вообще я была голодная, но стоило мне увидеть, что Дима ничего не ест, как у самой тут же пропал аппетит. С трудом я кое-как проглотила сырник и запила его йогуртом. Бабушка посетовала, но ничего говорить не стала.

Что надевать я понятия не имела. Поэтому с собой у меня была достаточно большая сумка, в которой было всё что угодно. В итоге я решила остановиться на юбке чуть выше колен и симпатичной блузочке. Всё разумно яркое: юбка небесно-голубого цвета, а блузка - белого. В сочетании с розовыми волосами смотрелось более чем экстравагантно, но мне показалось, что это куда спокойнее, чем я привыкла.

– Я готова, - и как раз вовремя, до назначенного времени отъезда оставалось десять минут. Дима коротко кивнул и вышел на улицу.

– Что-то он хмурый с самого утра. Ты его на коврик что ли спать согнала, а?
– подмигнула бабуля.

– Да нет, - отмахнулась я, - Всё куда сложнее. Ну ладно, ба, давай, пока, будем, я думаю, поздно, - поцеловав бабу Полю в щёку, я поспешила втиснуть ноги в балетки и направиться к машине. Котята кружились под ногами, но я лишь только обиженно фыркнула, ранка не позабыта.

Первые десять минут мы ехали молча. Дима старательно осматривал местность, видимо, ища дорогу, которая должна привести нас в онкологический центр. Наконец, мы выехали на какую-то трассу, и парень стал выглядеть чуть расслабление, совсем чуть-чуть.

– Расскажи мне о ней, - подала голос я, мягко обхватывая его ладонь, которую он держал на скорости. Дима вздрогнул, но потом по его губам расплылась мягкая улыбка.

– У неё самая чистая душа на свете. Она упрямая и если что-то решила, её не сдвинешь. Но вместе с тем ранимая. Однако она не терпит жалости и когда тебе скверно, непременно докопается так, что, в конце концов, тебе станет легче.

– Это чудесно, - улыбнулась я в ответ.

– Ира очень творческая, с детства пишет рассказы. Музыку она слушает исключительно инструментальную, говорит, что в наше время совершенно никто не умеет петь. Хотя голос у неё мелодичный.

– Уверена, это так, - кивнула я.

– И, несмотря на то, что она пережила, - парень резко убрал ладонь, и она присоединилась ко второй на руле. А потом его пальцы побелели, так сильно он их сжал.
– В её глазах ты никогда не увидишь осуждения.

– Может, потому действительно никто ни в чем не виноват?
– тихо поинтересовалась я.

– Мне лучше знать, - голос непривычно грубый, но я понимала, что меня это совершенно не должно обижать.

– Раз это случилось с Ирой, ей лучше знать, кто виноват, а кто нет, - проговорила я, отворачиваясь к окну. Лучше сейчас помолчать и дать ему всё обдумать. Едва ли от моих слов он перестанет винить себя в том, в чём винил столько времени.

Путь был короче, чем я ожидала. Вот вдоль дороги начинают тянуться высокие тополя, и виднеется большое пятиэтажное здание, которое можно было бы принять за санаторий, если бы не крупные золотистые буквы на фасаде "Онкологический центр". Атмосфера тут же изменилась, и я вдруг почувствовала себя идиоткой. К чему здесь мои розовые волосы и яркие цвета? Людям здесь совершенно не до этого...

– Эй, - мы уже остановились, а я и не заметила, всё не могла отвести глаз от здания.
– Прости меня, я был груб.