Леди Ева и настойчивый поклонник
Шрифт:
«И как дочь своего отца – тоже, - добавила после короткой паузы мертвая старуха.
– Или среди знатных гаджо принято пoзволять себя унижать?»
Нет, конечно, нет.
Через некоторое время Де Ла Серта все-таки соизволили покинуть наш скромный дом, хотя, по словам Эммы, Мануэль до последнего пытался oттянуть момент расставания и явно надеялся на то, что я снова выйду ? гоcтям.
Какого черта старшему из братьев-иберийцев пришло в голову за мной настолько упор?о и бесцеремонно ухаживать?!
Проводив незваных, однако желан?ых гостей до дверей особняка, Эмма тут же
– Ева, мне кажется, Мануэль от тебя без ума! – восторженно воскликнула сестра и бросилась ко мне, чтобы заключить в объятия.
Я поглядела на Эмму с недоумением. Откуда в ее голове вообще завелись подобные мыли?! Нелепо. Совершенно нелепо.
– Ты читала слишком много любовных романов, - констатировала я с легкой грустью и потрепала сестру по голове.
– К несчастью, Эмма, в жизни все происходит совершенно не так, как в твоих обожаемых книгах.
Младшая недоуменно нахмурилась .
– Я не путаю вымысел и реальность, - выпалила с горячнoстью и даже долей обиды Эмма.
– И знаю, что именно я вижу собственными глазами. Ты нравишься Мануэлю и очень сильно.
Я уже открыла рот, собираясь сказать,что именно думаю об истинных мотивах старшего Де Ла Серта, однако сестра внезапно топнула ногой и замахала руками словно разозленный птенец галки, который изо всех сил пытается взлететь.
– Ты ещё мало видела и мало знаешь, - вздохнула я расстроенно и больше не пыталась переубедить Эмму, которая была, очевидно, настроена до последнего стоять на своем. Все-таки младшая слишком романтична, чтобы здраво смотреть на мир.
«Или ты уже стала слишком холодной?» – спросила прабабка прямиком в моей голове.
Я поежилась и опустила взгляд, в очередной раз осознав, что в моей жизни есть проблемы посерьезней странностей в поведении Мануэля Де Ла Серта.
В конце концов, разобраться с Тшилабой было куда сложней, чем заставить молодогo человека отказаться от ухаживаний за мной.
Вечером отец, который в кои-то веки оказался не занят, позвал меня в свой кабинет явно с намерением переговорить с глазу на глаз и обсудить весь творящийся в моей жизни кавардак. Пожалуй, подобное поведение глубокоуважаемого родителя могло вызвать довольно сильное изумление и у матушки,и у Эдварда. Всевластный лорд Николас Дарроу крайне редко вмешивался в дела своих старших детей , если его об этом не просили сами дети. Мы со Вторым уже давно привыкли к тому, что собственные затруднения следует решать своими же силами, достаточно и того, что аура нашего всевластного отца окутывает нас ореолом.
– Кажется,ты расстраиваешься из-за поведения этого молодого человека, Мануэля Де Ла Серта? – не стал тянуть отец и сразу перешил к главному.
– Ева, дорогая, ты мой ребенок,и если вдруг у тебя нет желания сталкиваться с этим юношей, о? исчезнет не только из твоей жизни, но из нашей страны.
О да, власти для такого у отца было вполне достаточно. Однако… однако я вовсе не хотела, чтобы Мануэль
Де Ла Серта уезжал. И можно было бы оправдаться перед самой собой, что все дело только в том, что в любой момент на негo могут наложить лапы потусторонние силы.«Глупая девчонка, – насмешливо приговаривала неслышимая для отца Тшилаба. – Или уже забирай себе этого черноглазого,или пусть едет с миром, раз стал настолько не мил. А от его напасти и амулетик помочь мо?ет, пусть и ненадолго».
Гадкая старуха… Ну почему только ей нужно в самый неподходящий момент подавать голос и произносить такие мерзости?! И, самое обидное, Тшилаба говорила исключительно правдивые мерзости.
– Я не считаю, что это необходимо сделать, отец, - покачала я головой и виновато отвела глаза.
– Ухаживания Мануэля Де Ла Серта не настолько утомительны, чтобы рисковать дипломатическими отношениями с Иберией.
Папа смотрел на меня долго… чрезвычайно долго. А еще он молчал. И все это заставляло переживать. Весь Альбин боялся лорда Николаса Дарроу, но никто по–настоящему не знал, почему именно его следует бояться.
А вот я – знала. Знала я также и то, насколько молчание моего родителя может быть выразительным и пугающим.
– Я не стану тебя ни о чем расспрашивать, Ева, – в конечном итоге вынес свой вердикт лорд Дарроу. – Ты самая разумная из моих троих детей и в состоянии без посторонней помощи решить, что делать со своей жизнью. И жизнями других.
Даже стало немного не по себе от того, что собственный отец настолько доверяет мне и полагается на мой здравый смысл.
– Однако,ты должна понимать, моя дорогая дочь, что ты в любой момент можешь обратиться ко мне за помощью. Насколько бы могущественной ты ни была, ты все еще мой любимый ребенок. И не стыдись, если придется спрятаться однажды за своего старого отца.
В этот момент с моих плеч словно бы упала неподъемная ноша. Я с оторопью поняла, что бояться совершенно некого и нечего и все в любом случае случится по воле моей. Моей , а не чьей-то другой.
– Да, папа, - вздохнула я и понурилась. - Просто… Это действительно сложно…
Отец тихо хмыкнул и закатил глаза.
– Знаешь ли ты, Ева, какое время стало в моей жизни самым тяжелым? – осведомился он как бы между прочим.
Во взгляде лорда Дарроу светилась мягкая улыбка, которую мало кто мог увидеть на лице всевластного родственника королевы, который, ка?ется, обладал большим влиянием, чем сам правящий монарх Альбина. Перед всем миром лорд Николас Дарроу появлялся исключительно с каменным, практически мертвым лицом, на котором невозможно было прочесть ни единой эмоции.
– Нет, папа.
Отец тонко усмехнулся и пoгладил меня по голове, снова заставив почувствовать себя его маленькой горячо любимой дочкой.
– Самым тяжелым для меня стало то время, когда я только встретил твою мать. Сколько нервов я потратил с ней… Никто даже представить не в состоянии.
Первый раз за всю свою жизнь мне довелось услышать от отца нечто подобное о моей всеми уважаемой и почитаемой матери. Леди Кэтрин Дарроу, кажется, всегда продумывала каждый свой шаг, и никто не осмелился бы обвинить ее в неосмотрительности.