Леди и джентльмены

— Уверена, что вашему сиятельству скандал ни к чему, — тихо предупредила Мэри. — Тем более что дело уже сделано.

— Дело вполне можно повернуть вспять! — прошипела графиня. — Ты… ты…

— Мэри — моя жена! Не забывай об этом, мама! — Лорд С. появился рядом и крепко сжал руку любимой. — Поверь, нам очень жаль, что пришлось идти к цели кружным путем, но уж очень не хотелось затевать войну. А теперь, пожалуй, нам пора. Боюсь, мистер Ходскисс сейчас расшумится.

* * *

Доктор налил еще один бокал вина и с удовольствием выпил. Должно быть, от долгого рассказа в горле пересохло.

— А как же Клементина? — спросил я. — Наверное, пока все были в церкви, лейтенант флота примчался в дилижансе и увез любимую?

— Для достойного завершения сюжета все должно было случиться именно так, — согласился доктор. — Однако, насколько мне известно, на самом деле вторая пара соединилась лишь через несколько лет, после смерти военного поставщика.

— А мистер Ходскисс не слишком возмущался? — забеспокоился я. Доктор никогда не доводил историю до конца.

— Право, не знаю, — ответствовал он. — Встретил джентльмена лишь однажды, на собрании акционеров. Впрочем, зная его неуемный характер, склонен думать, что старые стены сотрясались от грома.

— Должно быть, молодожены выскользнули как можно незаметнее и поспешили уехать, — предположил я.

— Такой поступок оказался бы весьма разумным, — согласился доктор.

— Но как же Мэри удалось решить проблему дорожного костюма? — встревожился я. — Вряд ли ей хватило времени вернуться в дом тетушки Джейн, чтобы переодеться.

Доктор не проявил желания вдаваться в подробности.

— Не могу точно сказать, — пожал он плечами. — Кажется, я упомянул об исключительной практичности молодой особы. Скорее всего она предусмотрела все детали.

— Ну а графиня в конце концов успокоилась? — попытался уточнить я.

Дело в том, что ваш покорный слуга — сторонник законченных сюжетов, в финале которых каждый герой и каждая героиня занимают должное место. Это в современных романах половина персонажей так и остается в подвешенном состоянии.

— Этого тоже не знаю наверняка, — ответил доктор, — но склонен считать ее дамой достаточно благоразумной. Лорд С. уже перешагнул порог совершеннолетия, а рядом с Мэри вполне мог за себя постоять. Кажется, молодые два-три года провели в путешествиях. Сам я впервые увидел графиню (урожденную Мэри Сьюэлл) сразу после кончины старого графа и подумал, что выглядит она истинной аристократкой. Правда, в то время мне еще не довелось услышать ее историю. А вдовствующую графиню, каюсь, принял за экономку.

Искушенный Билли

Близился конец августа. Так получилось, что в клубе не было никого, кроме этого джентльмена и меня. Джентльмен сидел возле открытого окна, а рядом на полу лежала «Таймс». Я подвинул свой стул поближе и поздоровался:

— Доброе утро.

Джентльмен подавил зевок и ответил:

— Доброе. — Слово «утро», видимо, оказалось лишним. Обычай сокращать все, что можно, только входил в моду, и он старательно ему следовал.

— Боюсь, день будет жарким, — продолжил я.

— Боюсь, — последовал краткий ответ, после чего невежа отвернулся и невозмутимо закрыл глаза.

Я сделал вывод, что разговор не входил в его планы, однако препятствие лишь подогрело решимость побеседовать по душам и обсудить всех лондонских знакомых. Захотелось вывести апатичного эгоиста из себя, разрушить ту незыблемую оболочку спокойствия, в которой он существовал. Я собрался с духом и приступил к осуществлению плана.

— «Таймс» — интересная газета, — заметил я.

— Очень, — ответил джентльмен, поднял с пола свежий номер и протянул мне. — Не желаете ли почитать?

Рассчитывая вызвать раздражение, я постарался придать голосу агрессивную жизнерадостность, однако его манеры по-прежнему демонстрировали лишь скуку. Я вежливо возразил относительно уместности перехода газеты в руки следующего читателя, и он все с тем же безразличным видом заверил, что сам успел изучить ее от первой до последней страницы. Оставалось одно: бурно благодарить в надежде, что собеседник ненавидит чрезмерное выражение чувств.

— Говорят, прочитать передовицу в «Таймс» — все равно что получить урок английской словесности.

— Да, слышал, — невозмутимо согласился он. — Лично меня подобные уроки не интересуют.

Стало очевидно, что рассчитывать на помощь газеты не приходится. Я закурил сигарету и высказал предположение, что стрельбой из ружья джентльмен не увлекается. Он подтвердил справедливость догадки. В данных обстоятельствах, разумеется, было бы проще опровергнуть это предположение, однако чудаком внезапно овладело желание исповедаться.

— Лично мне процедура кажется непропорционально громоздкой, — признался он. — Месить десять миль грязи в компании четырех мрачных личностей в черных бархатных куртках, пары измученных собак и тяжелого ружья — и все это лишь ради того, чтобы убить нескольких птиц ценой в двенадцать фунтов и шесть пенсов.

Я шумно рассмеялся и воскликнул:

— Хорошо, хорошо! Очень хорошо!

Он определенно принадлежал к числу тех людей, которые, едва заслышав смех, внутренне содрогаются. Очень хотелось похлопать его по плечу, но мешало опасение, что неосторожный жест заставит его окончательно замкнуться.

Я поинтересовался отношением собеседника к охоте. Джентльмен ответил, что чрезвычайно утомлен разговорами о лошадях и обо всем, что с лошадьми связано, — по четырнадцать часов в день! — и по этой причине охоту давно оставил.

— Так, может быть, рыбачите? — не унимался я.

— Для рыбалки мне не хватает воображения, — отрезал он.

— В таком случае наверняка много путешествуете.

Должно быть, к этому моменту джентльмен уже смирился с неизбежностью судьбы и сдержанно повернулся в мою сторону. Когда-то старая няня называла меня не иначе, как самым «утомительным» ребенком на свете. Сам я, правда, предпочитаю считать себя настойчивым.

— Наверняка путешествовал бы больше, — отозвался он, — если бы обладал способностью видеть, чем одно место отличается от другого.