Леди и разбойник

– Куда мы едем? Я настаиваю на том, чтобы вы ответили! – вскричала Пэнси в тревоге, неожиданно почувствовав неладное.

Минуту или около того Рудольф не отвечал, как если бы раздумывал, признаваться или нет, а затем сказал:

– Мы едем в Стейверли.

– В Стейверли? Но Люций ждет меня за городской стеной. Что все это значит?

– Мы едем не в поместье, – отвечал Рудольф. – Мы торопимся в церковь, которая, как вы помните, находится в стороне от поместья. Вы посещали эту церковь в детстве, не правда ли?

– Конечно! Но зачем мы туда направляемся? Люций скрывается в церкви? Тогда почему вы мне сказали, что он в Лондоне?

– Если уж вам так хочется знать правду, то я понятия не имею, где сейчас находится Люций, – сказал Рудольф, и девушка сразу же уловила перемену в его тоне. – Может, в Стейверли, может, в Лондоне, а возможно, и в тюрьме. Я за ним не слежу.

– Не имеете понятия? – Пэнси едва сдерживала гнев. – Тогда почему я здесь? Куда и зачем мы мчимся? Я требую ответа.

В карете наступила такая пугающая тишина, что Пэнси едва сдерживалась, чтобы не закричать.

– Мы едем в церковь прихода Стейверли, Пэнси, – проговорил Рудольф тоном, который многое объяснял. Его, по всей видимости, забавляло положение, в котором она оказалась. Пэнси это сразу поняла, ужас охватил ее, а он между тем продолжал: – Мы едем в церковь для того, чтобы обвенчаться. Вы станете моей женой, и таким образом будет положен конец всяческим сомнениям, девическим мечтам, прочим бредням, разъединявшим нас до сих пор.

– Ах вот как! Значит, вы подстроили мне ловушку? – вскричала Пэнси, стараясь не поддаться ужасу, охватившему ее.

– Именно так! И, согласитесь, довольно хитроумную. Вы до того охотно попались в нее, что я, право же, и не ожидал, что все произойдет с такой легкостью.

– Значит, Люций в безопасности?! – воскликнула Пэнси.

И сама поразилась, как легко ей стало на душе от мысли, что ему ничто не угрожает.

– Я этого не говорил. По-моему, он всегда в опасности. Когда-нибудь удача отвернется от него. Рано или поздно его схватят, но это уже нас не будет волновать. Мы заживем с вами в Стейверли, и надеюсь, ваших денег хватит, чтобы произвести все реставрационные работы в поместье и вернуть нашему роду прежнее величие. А когда мы с вами будем мужем и женой, вряд ли король откажет мне в титуле.

– Но каким образом, позвольте спросить, вы можете претендовать на поместье, принадлежащее по праву Люцию?

– Мне дали понять, – усмехнулся Рудольф, – что если любой другой член семьи пожелает жить в Стейверли и будет поддерживать дом и угодья в надлежащем виде, то никаких препятствий к этому чиниться не будет, при условии, что прямые наследники не предъявят претензий.

– Если вы надеетесь, что я соглашусь на ваше предложение, то вы просто сошли с ума! Сначала вы сочинили версию о смерти Люция, теперь делаете все возможное, чтобы его поймали и казнили. Словом, идете к достижению своих целей, не разбирая дороги. Я вас ненавижу! Ненавижу и презираю. А сейчас, после того как вы поведали о ваших бредовых планах, прошу вас, разворачивайте колымагу и доставьте меня обратно в Лондон! – приказала Пэнси, не теряя самообладания.

– Вы полагаете, я могу это сделать? Увы, дорогая! Хотя бы потому, что у меня нет денег, чтобы расплатиться и за колымагу, как вы изволили выразиться. Я с самого начала переложил эту неприятную обязанность на вас, богатенькая моя кузиночка! – ухмыльнулся он.

– Да я вперед заплачу за все ваши будущие поездки, только доставьте меня в Уайтхолл! – бросила презрительно Пэнси.

– Вы в самом деле думаете, что я с легкостью меняю свои планы и намерения? – улыбнулся Рудольф, – Я все тщательнейшим образом обдумал. Вы даже представить себе не можете, что значит быть нищим, считать каждое пенни, отбиваться от назойливых и нетерпеливых кредиторов, которым задолжал тысячи фунтов. Я рассчитываю на ваши деньги и хочу с вами обвенчаться. А чего мне стоило устроить венчание! Слава Богу, священник согласился обвенчать нас в долг. Только когда я этому старому простофиле намекнул, что я маркиз Стейверли в четвертом колене, он согласился подождать с оплатой до конца церемонии. Благочестивые отцы Лондона – настоящие Шейлоки. Пока им не отвалишь здоровенный кусище, они и слушать ничего не котят!

Пэнси ушам своим не верила. Человек, который ранее заискивал, рассыпался перед ней в любезностях, поражая воображение изысканным обхождением, сейчас предстал в новом обличье. Рядом с ней сидел жалкий, грубый, мерзкий тип, потерявший всякие представления о приличии, и это ее пугало больше всего. Терять ему было больше нечего, и он шел напролом,

– Выслушайте меня, кузен Рудольф, – ровным тоном сказала Пэнси. – Я не могу поверить ни единому вашему слову. Помимо всего прочего, вы поставили меня в незавидное положение. Сами подумайте, я здесь одна с вами глубокой ночью, Вы знаете, что сказали бы люди по этому поводу. Я прошу вас как джентльмена, я умоляю вас – отвезите меня в дом леди Дарлингтон, и как можно быстрее. Со своей стороны, обещаю вам под честное слово – завтра же на ваше имя будет открыт счет в банке, где хранится мое золото. Я не имею ни малейшего представления о сумме всего вашего долга, но, думаю, в состоянии его погасить,

– Ах, как благородно! – ухмыльнулся Рудольф. – Но мне ваша благотворительность не нужна, кузина Пэнси. Я предлагал вам стать моей женой вовсе не из-за ваших денег и не потому, что вы влюблены в Люция, а просто вы нравитесь мне и вызываете во мне желание, о любви не упоминаю, поскольку это словечко основательно пообтрепалось в обиходе, о чем вам известно не хуже меня. Многие женщины были в восторге, имея такого любовника, как я, и, надеюсь, вы не станете исключением.

– Да как вы смеете разговаривать со мной в таком оскорбительном тоне? – взорвалась Пэнси. – Я вам раньше говорила и теперь повторяю: никогда не выйду за вас замуж, даже если на земле, кроме вас, не останется ни одного мужчины!

Рудольф хрипло засмеялся:

– В вас столько страсти! Узнаю кровь Вайнов. Надеюсь, и наши дети будут обладать этой ценной наследственной чертой. Дорогая моя, вам ничего не остается, как только стать моей женой. И когда мы вернемся в Лондон, никто даже пикнуть не посмеет.

– Этому никогда не бывать, – ответила Пэнси. – К тому же весьма сомневаюсь, чтобы священник, который знает меня с детства, позволил вам силой тащить меня на алтарь.

– Я не собираюсь вас тащить. Вы сами быстренько побежите, – сказал он, и Пэнси уловила в его голосе угрозу, которая прозвучала особенно отчетливо, потому что говорил он нарочито спокойным тоном.

– Ха! Это почему же? – голос Пэнси дрогнул.

– Потому что, моя дорогая, если вы сейчас же не дадите слово выйти за меня замуж, я остановлю карету и отведу вас в лес. Кучерам обещано солидное вознаграждение, так что им будет наплевать на ваши крики. И потом подумайте, кто сильнее, я или вы. Я уже сказал вам о моем желании овладеть вами, и вы будете моей, хотите этого или нет. После нашей прогулки наверняка вся ваша спесь пропадет.

В карете было темно, но Пэнси увидела, как его физиономия расплылась в похотливой улыбке.

– Вы не посмеете прикоснуться ко мне!

– Посмею. И еще как!

Рудольф, хмыкнув, рванулся к Пэнси, схватил и притянул к себе.

Пэнси отчаянно сопротивлялась. Он, пытаясь ее удержать, хватался за фалды платья, и девушка слышала, как рвутся кружева. Силы были на исходе, и она, очутившись в тисках мужских рук, почувствовала, как его горячий рот крепко прижался к губам. Отчаяние и ощущение беспомощности были столь велики, что еще секунду, и она потеряла бы сознание, но он вдруг отпустил ее.