Леди Осень

И вместо того, чтобы по первому же слову Инны броситься наутек, застыла столбом, недоуменно хлопая глазами.

Затем чья-то тень накрыла меня со спины с головой. Я обернулась посмотреть, кто это подкрался ко мне так бесшумно, но не успела — чужая мужская ладонь закрыло мое лицо. Я судорожно вдохнула странный дурманящий аромат и погрузилась во тьму.

Очнувшись, поняла одно — меня явно связали, так как конечности затекли, мышцы болели, еще и голова страшно раскалывалась. Но все же через боль заставила себя оглянуться по сторонам, хотя угол обзора был сильно ограничен.

Я находилась в каком-то старом заброшенном здании — даже не знала, что в этом ухоженном городе имеются подобные! Помещение больше походило на старый сарай, в котором уже давно никто ничего не хранил. Сквозь грязные маленькие окошки под потолком едва пробивался тусклый свет. Сложно понять, сколько сейчас времени. Но, судя по тому, что руки и ноги я еще хоть как-то чувствовала, просидела здесь не так уж долго.

— Проснись и пой, моя любовь! — воскликнул голос, который заставил меня вздрогнуть.

— Ясень… — прохрипела я и закашлялась. Горло пересохло, страшно хотелось пить.

Мужчина подошел ко мне. Из своего скрюченного положения я могла видеть лишь его ноги. На фоне пыльного пола, заваленного непонятными обломками и мусором, его дорогие, начищенные до блеска сапоги выглядели чем-то инородным.

Он присел на корточки и поднял мою голову за подбородок. Теперь я могла видеть его красивое лицо без единого изъяна, озабоченное и жалостливое, будто он безмерно сочувствует моему положению.

— Бедная моя девочка, — провел он большим пальцем, на котором отродясь не было мозолей, по моим пересохшим губам. — Как жаль, что приходится держать тебя здесь, но ты же понимаешь, иначе нельзя. Твои спутники слишком пронырливы, лезут во все щели, будто крысы, чтобы вытащить на свет то, что их не касается… Но ничего, обещаю, больше тебе не придется терпеть их компанию.

Хотелось огрызнуться, но я молчала, до скрипа сжимая зубы и злобно прожигая его взглядом. Пусть говорит! А я послушаю, если надо будет, потяну время. Магия в этом теле мне не помощник, значит нужно выпутываться иными способами.

— Не представляешь, как я расстроился, когда понял, что вместо тебя в твоем теле какая-то безродная нищенка! — продолжал он, а его рука тем временем уверенно спускалась вниз по моей шее. — Очень-очень расстроился… Ты же знаешь, мне никто не нужен, кроме тебя! И как же я счастлив, что ты наконец-то нашлась!

Значит, дело не в наследстве и положении? Точнее, не только в них? Он ведь все-таки женился на принцессе Софии, моей оболочке. Для всего королевства он — мой супруг и официальный хозяин Осеннего двора, а также родственник короля. Но ему зачем-то понадобилась я сама, моя душа. Моя… магия? Нет, это слишком невероятно! Зачем ему та, с кем конфликтует его сила?

— А знаешь, в этом теле ты тоже весьма неплоха, — заметил Ясень, не переставая продвижение руки сначала вдоль ключиц, затем проникая в декольте…

Я дернулась, не в силах больше терпеть его назойливые прикосновения. Сердце бешено забилось, ком подступил к горлу, стало тяжело дышать. Одновременно с этим я почувствовала уже знакомое тепло в груди. Не задумываясь о последствиях сконцентрировалась на нем, попыталась призвать свою магию, оттолкнуть мужчину… Но кроме легкого ветерка, чуть потревожившего его идеальную прическу, ничего не получилось.

Ясень рассмеялся приятным бархатным смехом, который обычно вызывает у женского пола трепет удовольствия, а у меня сейчас — лишь трепет страха. Но все же отстранился и выпрямился.

— Надо же, какая грозная! Видимо, мне стоит поблагодарить наших врагов за то, что облегчили мне работу. Не придется теперь разбираться с магией!

Я все же не сдержалась и задала вопрос, что так долго меня интересовал:

— Это ты не давал моей магии пробудиться? Воздействовал как-то на меня, а говорил, что учишь!..

— Все ради твоего же блага, любовь моя! — он принялся прохаживаться вокруг меня. — Теперь-то ты убедилась, насколько опасной она является? Убийственной, смертоносной. Губительной в первую очередь для тебя самой.

Я знала, что он лжет, намеренно искажает факты, потому что понимала — моя собственная магия никогда не причинила бы мне вреда, если б не чужое тело. Все дело в нем. И если кого недоброжелатели и обезопасили, так это не меня, а самих себя.

Мне были противны его сладкие речи и притворная забота. Теперь я воочию убедилась, что все это время он лишь желал меня использовать в своих корыстных целях. Понять бы еще, каковы эти самые цели.

Ясень снова остановился передо мной, склонился, нежно провел рукой по волосам, а потом резко дернул за них, заставив меня запрокинуть голову назад и посмотреть в его бездушные зеленые глаза.

— Тебя мучает жажда, не так ли? — произнес он. — Не переживай, я помогу.

Другой рукой он вновь прикоснулся к моим потрескавшимся от сухости губам. Я знала, что сильные весенние маги способны не только на грубое исцеление, но и могут очень тонко воздействовать на организм: убрать морщинки с лиц престарелых леди, вернуть тусклым волосам блеск, напитать организм влагой — в общем все то, с чем справляется простая алхимия, здоровая пища и обыкновенная вода. Но почему-то среди них это считается верхом мастерства, хотя подобные услуги они, понятное дело, никому оказывать не стремятся.

Сейчас Ясень, видимо, собирался сделать именно это, потому что в воздухе вдруг запахло цветами — явный признак того, что он призвал весеннюю магию. Бледное сияние играло на кончиках его пальцев. Он коснулся меня, и я вскрикнула — губы обожгло невыносимой болью. Облизнув их, почувствовала вкус крови.

Ясень тут же отошел.

— Ах, прости, любовь моя! Как жаль! Совсем забыл, что хоть магией ты пользоваться не можешь, но она в тебе есть, уже полностью пробудившаяся. Боюсь, помочь тебе я не смогу.

— Гад! Так сложно просто дать воды?! Надо обязательно издеваться?

— Тише, девочка моя. Понимаю, ты не в духе, но не надо так нервничать. Поверь, все, что я делаю, только для тебя, твоей безопасности и нашего счастливого совместного будущего.

В бешенстве я плюнула в него, но не достала, так как стоял он слишком далеко. Одно лишь порадовало — короткая вспышка моей силы все же выплеснулась наружу. Веревки, связывающие мои руки за спиной, осыпались прахом. Долгожданная свобода!