Леди Печалей

Так началось время возрождения Хис Меллина. Счастливые горожане работали без устали, но не переставали спрашивать, почему ушел музыкант и не вернулся за своей наградой.

Недели сменяли друг друга. Чужестранец так и не появился, но теперь если о нем упоминали, то шепотом. Их избавитель был не простым смертным, это ясно. Кто-то считал его Светлым, кое-кто полагал, что музыкант из нежити, кроме того, неявной, злобной, и к тому же был в сговоре с крысами, потому что якобы видели, что одно маленькое черное существо сидело у него в кармане, когда он доставал дудочку. На каждую дверь жители повесили по железной подкове и по ветке рябины с колокольчиком. Но музыкант не возвращался, и горожане стали говорить, что он попал в ловушку в горе или даже был убит и таким образом они избавились от кредитора, равно как и от крыс. Некоторые поздравляли друг друга с удачей, однако пессимисты качали головами.

— Он вернется, — утверждали они. — Нежить никогда ничего не забывает, и ее не так просто убить. Он вернется за платой.

И эти люди оказались правы.

Шло время. Понемногу золото из награды стало использоваться для других целей. В Хис Меллин вернулось процветание, и странник, спасший его от нашествия крыс, был почти забыт. Пошли уже разговоры о том, что, возможно, он вовсе не уводил крыс, а просто должно же было когда-то закончиться их вторжение само по себе. Крысоловки и капканы были выброшены. Ровно через год, день в день, музыкант появился вновь.

При разумном правлении Вильяма Мудрого, третьего Короля-Императора Дома Д'Арманкортов, в Эрисе не было войн, и большинство городов не беспокоилось о том, чтобы закрывать городские ворота. Во время нашествия крыс ворота Хис Меллина запирались на ночь, чтобы хоть немного сократить приток мерзких тварей. Теперь же они опять были открыты день и ночь. Хорошо вооруженные стражники, стоявшие у входа, имели достаточно сил, чтобы дать отпор нежелательным личностям, пытающимся войти в город.

Они не видели, когда вошел музыкант.

В центре города двери Городского Совета тоже были открыты, хотя на посту там постоянно стояли часовые. Когда на ступеньках появилась тень, они спохватились и выставили вперед алебарды, но музыкант уже вошел внутрь. Обойдя статую короля Бранвиддана, он предстал перед членами Совета. В своей яркой одежде странник появился, как луч солнца. Прервав дискуссию, городские деятели замолчали и подняли головы. Окруженный мертвой тишиной, незнакомец не поклонился. Вместо этого он гордо вздернул голову. На его губах играла все та же легкая усмешка.

— Джентльмены, — сказал он, — я пришел забрать свою награду. Три раза по семь кошелей золота.

Слова упали в недоверчивое молчание и, отразившись от стен и колонн, вернулись к музыканту.

Среди членов Совета раздался ропот негодования. Глава встал со своего места.

— Ты пришел слишком поздно.

— Рано или поздно, но я пришел, — последовал не слишком уважительный ответ.

Глава откашлялся.

— В момент нашего соглашения золотые запасы были большие. Но очень много ушло на реконструкцию города. Сейчас мы вряд ли сможем столько заплатить.

Музыкант ничего не ответил.

— За игру на дудочке искусные музыканты получают пенс или два, — продолжал глава. — Тем не менее мы благодарные и щедрые люди и потому даем тебе целый кошель золота. Этого больше чем достаточно для такого цветущего парня, как ты, чтобы прожить в комфорте до конца своих дней.

— Город Хис Меллин, — последовал холодный ответ, — Должен исполнить свое обещание.

Собрание благородных мужей опять зароптало. Глава встал и призвал коллег к тишине.

— Джентльмены, — проговорил он. — Музыкант говорит правду, было заключено соглашение.

— Отдайте половину, — закричал кто-то.

В ответ на это предложение со всех сторон послышались возражения. Никогда еще в Городском Совете не царил такой хаос. Отношение к незнакомцу резко изменилось. Вообще-то талитяне были добрыми и справедливыми людьми, но, видимо, за время безбедной и спокойной жизни стали несколько высокомерны. Кроме того, в красоте пришельца было что-то чуждое, провоцирующее страх и ненависть.

— Я не собираюсь торговаться, — сухо заявил чужестранец.

Вскочил секретарь.

— В таком случае, — прокричал он с искаженным от ярости лицом, — ты бессердечный и нечестный человек, поэтому не получишь ничего!

Его слова встретили возгласы одобрения. Только глава молчал. Музыкант улыбнулся, повернулся и вышел за дверь. Члены Совета услышали звонкий смех незнакомца, от которого их сковал необъяснимый ужас.

— Мы совершили ошибку! — воскликнул встревоженный глава. — Пошлите за ним шерифа и констеблей. Он замыслил что-то плохое и должен быть задержан.

Не успел курьер выполнить приказ, как по всему Хис Меллину разнеслась музыка.

Только вот на этот раз музыкант играл другую мелодию.

Она обещала медовые пряники и пони, качели и песочные замки, радуги и кукол, а еще летние пикники. Всё дожидалось детей на другой стороне долины. Ни один мужчина и ни одна женщина не слышали этого, но они плакали, потому что их охватили ностальгические воспоминания о прошедшем детстве. Итак, музыкант шествовал по улице, а вокруг него собиралась другая свита. Среди ясноглазых розовощеких лиц не было ни одного старше шестнадцати лет. Золотоволосые дети города выходили из домов купцов и лордов, членов Совета и торговцев. Те, что были постарше, вели младших за руки, а некоторых несли. Малыши торопились, как только могли, но музыкант шел медленно. Ему не было нужды спешить, потому что все взрослое население города стояло, словно их ноги вросли в землю. Они рыдали, протягивали руки и окликали своих детей по именам, но те не слышали их. Для них не существовало других звуков, кроме мелодии, которую исполнял на дудочке музыкант.

Мелодия стала тревожной, она рассказывала о ночных кошмарах, потерях, болезнях и боли, которые остаются позади. Даже те дети, которые едва ковыляли в конце процессии, прибавили шаг. Они прошли по дороге, бегущей через долину, через сады, полные зрелых фруктов, и поля, на которых золотилась пшеница. Вскоре в городе не осталось ни одного ребенка. А музыкант вел их все дальше и дальше. Мимо живых изгородей из боярышника, по каменному мосту над рекой на другую сторону, к зарослям орешника, в которых пели дрозды, к полям и зеленым лугам, на которых пасся скот.

Родители, не в силах сдвинуться с места, могли только размахивать кулаками, кричать и посылать проклятия музыканту или молить о помощи Светлых, судьбу и не важно кого еще, лишь бы получить поддержку. За полдня процессия пересекла долину, к ней присоединились дети с окрестных ферм. Фермеры тоже могли только протягивать в мольбе руки и плакать. Горожане не видели, что произошло с их детьми, когда они достигли горы Хоб, но догадаться было не сложно. Огромные черные двери распахнулись, чтобы поглотить главное богатство Хис Меллина — его детей. Потом они захлопнулись, но перед горой остались следы самых маленьких, заканчивающиеся на полпути к вершине.