Леди полуночи
Шрифт:
Ему захотелось убить их всех на месте. К несчастью, свой пистолет он оставил в замке, хотя тут наверняка имеются ножи.
Кейт подошла к нему так близко, что он ощутил исходивший от нее восхитительный аромат – лимона и цветущего клевера. Это остудило его гнев, но в то же время подхлестнуло иные чувства.
– Это не моя идея. Простите, что напугала и заставила волноваться.
– Ничуть и не напугали! – вспылил Торн, не желая, чтобы на него смотрели с такой болью. Иначе он развернется и пробьет кулаком стену.
Из кухни появился Фосбери – хозяин таверны и кондитер в одном
– Заходите, капрал. Даже вам иногда не повредит поразвлечься. Посмотрите, какой торт я испек.
Торн мельком взглянул на поднос и едва не зарычал от злости.
Торт в форме арбуза покрывала зеленая сахарная глазурь, а поверх было что-то написано: какие-нибудь поздравления с пожеланиями, скорее всего, – но от душившего его гнева Торн никак не мог сложить буквы в слова. Он чувствовал себя оскорбленным до глубины души. Этого последнего удара по его гордости было достаточно для того, чтобы глаза у него налились кровью.
– У тебя на торте муха сидит!
Фосбери ощетинился.
– Неправда!
– Правда-правда. Приглядись получше: в самой середине.
Стоило хозяину таверны склониться к своему произведению, как Торн схватил его за волосы и с силой ткнул лицом в глазурь. Едва Фосбери выпрямился, отфыркиваясь от зеленой сахарной массы, капрал поинтересовался:
– Теперь увидел?
Ото лба Фосбери отлепился большой ошметок глазури и шлепнулся на поднос. В зале воцарилась тишина, и все присутствующие ошеломленно уставились на Торна. «Что это с тобой? – говорили их испуганные взгляды. – Мы ведь соседи и друзья. Ты разве не знаешь, как веселятся на вечеринках?»
Он не знал, потому что никто никогда не устраивал вечеринок в его честь. Ни разу за всю жизнь. И судя по этим взглядам, вряд ли кто-то осмелится сделать это впредь.
И тут началось это… Легкий, какой-то музыкальный звук донесся до него со стороны мисс Тейлор. Звук становился громче, набирал силу и, наконец, разразился в полную мощь.
Она смеялась – нет, хохотала – над ним, над этим идиотским тортом, над Фосбери с его зеленой физиономией. Звонкий и мелодичный, как колокольчик, ее смех отражался от голых потолочных балок и буквально вонзался в него.
Пока сердце Торна вспоминало ритм, в котором обычно билось, все присутствующие тоже принялись хохотать. Даже Фосбери. Настроение мигом переменилось с грозового на радужное, и все вокруг словно окрасилось в цвета, которые можно увидеть либо на небе после дождя, либо на морских раковинах. Вечеринка снова стала вечеринкой.
Вот дьявол! Если бы только его было за что любить, если бы он мог дать ей то, в чем она нуждалась, Торн заявил бы на нее свои права и постоянно держал возле себя. Пусть бы Кейт шутила над ним, поцелуями возвращала из царства теней и просто смеялась, когда он терроризировал своих друзей, каждый раз заставляя его чувствовать себя человеческим существом.
Если бы только…
– Ради бога, – выдавила Кейт, закрыв лицо ладонями и покатываясь со смеху, – кто-нибудь дайте бедняге полотенце.
Хохочущая служанка протянула ей через стойку тряпку, и она забрала у Фосбери поднос, чтобы тот смог вытереть лицо.
Бедняга принялся приводить себя в порядок, а Кейт, ткнув пальцем в месиво из глазури и затем облизав его дочиста, едва ли не промяукала:– Восхитительно! – протянула поднос Торну. – Хотите попробовать?
Ни один мужчина не нашел бы в себе сил отказаться от такого предложения. Не нашел и Торн.
Только взял он не поднос, а ее руку и, окунув ее палец в глазурь, поднес к своему рту, слизал густую тягучую сладость, а потом еще и пососал, одновременно работая языком, который двигался вверх-вниз и вокруг кончика пальца. Точно так же он ласкал бы ее сосок или тот самый бугорок, что прячется в нежных складках у нее между бедрами.
Она тихонько ойкнула, и Торн почувствовал себя на седьмом небе: ей понравилось! Если бы Кейт принадлежала ему, то такие звуки он слышал бы каждую ночь.
Торн отпустил ее руку и громогласно объявил:
– И правда – восхитительно!
Толпа отреагировала криками восторга.
Кейт в смущении посмотрела на него и зарделась так, что лицо ее цветом стало похоже на его китель.
Он пожал плечами, словно ничего не случилось:
– Эта вечеринка в честь нашей помолвки, поэтому давай покажем им то, что они хотят видеть.
Прошло какое-то время. Кейт в компании Торна и Грамерси сидела за угловым столом. Перед каждым стояла тарелка с куском недоеденного торта.
Ей было трудно поддерживать разговор, но вовсе не из-за общего шума в таверне, который усилился после двух раундов выпивки, а из-за того, что все ее мысли занимали воспоминания о том, что делал язык.
Его язык.
Сегодня она познакомилась с ним вплотную. Язык оказался проворным, дерзким и наверняка мог пробраться в самые неожиданные места и доставить ей немыслимое наслаждение.
Но сейчас язык, вероятно утомившись от дневных трудов, бездействовал вот уже полчаса – Торн именно столько времени сидел за столом, не говоря ни слова.
– Почему бы тебе не рассказать, как вы познакомились с капралом, – предложила тетушка Мармозет.
Кейт послала нервный взгляд в сторону Торна.
– О нет. Это довольно скучно.
Хэтти подняла свой бокал.
– Наверняка не скучнее рассказов про управление имением и прочие сельскохозяйственные дела, которыми нас потчует Эван.
Под столом пальцы Кейт принялись комкать подол. Сочинить какую-нибудь достоверную историю об их ухаживаниях не представлялось возможным. Ей вообще не хотелось врать Грамерси, а молчаливое присутствие Торна за столом совсем не способствовало полету фантазии.
– Это было год назад, – начала она. – Вот так давно. Я, по правде говоря, даже не могу вспомнить, когда и где точно…
– Здесь, в этом самом месте.
Реплика последовала от Торна. Молчаливый оракул вдруг заговорил, чем так удивил присутствующих, что все со стуком опустили свои бокалы на стол.
Но самым шокирующим было то, что он не остановился, а продолжил вспоминать.
– Я приехал сюда вместе с лордом Райклифом, чтобы помочь организовать местное ополчение. В первый же день в деревне мы пришли в эту чайную лавку.