Леди-послушница

Испуганно вскрикнула Ивета. Императрица резко встала, глаза ее расширились.

Оглянулась и Дуода. В дверях стоял высокий парень с гневным красивым лицом. Его богатый плащ ниспадал складками с широких плеч, у горла на застежке сверкало золото.

– Не ожидала меня, Матильда?

Его молодой голос дрожал от гнева, он не сводил с императрицы глаз.

Та только коротко вздохнула. Лицо ее сразу стало жестким, решительным. В следующий миг в ее руке появился кинжал, и она стремительным, сильным движением вогнала его в спину верной Дуоды, надавила на рукоять и резко выдернула клинок. Кровь брызнула фонтанчиком, усеивая красными пятнами ее руки и одежду.

Не ожидавший этого юноша отшатнулся, Ивета испуганно взвизгнула и вжалась в стену.

Дуода, с широко раскрытыми глазами, хватала ртом воздух, покачиваясь. Кое-как повернувшись, она с изумлением и ужасом взглянула на госпожу.

– За что, миледи?..

– Прости, Дуода, – невозмутимо ответила Матильда, глядя, как служанка оседает и падает на пол. – Я позабочусь о твоих близких.

Глаза Дуоды были по-прежнему открыты, на губах пузырилась кровавая пена.

Ивета снова завизжала, хватаясь за щеки.

Императрица даже не повернулась в ее сторону. Наклонившись, она спокойно вытерла кинжал об одежду Дуоды, вложила его в ножны и только после этого взглянула на застывшего в дверях юношу.

– Здравствуй, Джеффри, супруг мой.

Какое-то время они глядели друг на друга. Императрица даже нашла в себе силы улыбнуться. И хотя уголки ее рта нервно подрагивали, голос звучал спокойно:

– Признаюсь, не ожидала, что ты приедешь за мной в обитель. И как это тебя впустили в женский монастырь? Ах, и настоятельница здесь? Похоже, ты ей неплохо заплатил, раз она, нарушив устав, ввела сюда мужчину.

Аббатиса испуганно выглядывала из-за плеча графа Анжу. Завидев тело служанки на полу, отступила, сотворяя крестное знамение.

Джеффри быстро шагнул в келью и захлопнул за собой дверь.

– Тебе, Матильда, удалось спрятать от меня своего пащенка, – произнес он, гневно, исподлобья глядя на супругу. – Но ты убила Дуоду и теперь сама никогда не узнаешь, где он.

– Ты тоже, – спокойно ответила его жена. – А значит, моему сыну ничего не угрожает.

– Но ты никогда не найдешь его! Он потерян для тебя!

Матильда судорожно сглотнула. В ее глазах плескалась боль. Но это было лишь мгновение слабости, а потом она сложила руки на груди и надменно вскинула подбородок.

– Пусть! Но я сохранила ему жизнь. Мой сын недосягаем для тебя, Джеффри Анжуйский! Дуода не успела сказать, где укрыла его. И теперь, даже с помощью твоих пытошников, ты ничего не сможешь добиться от нее. Бедная Дуода. Она была такой преданной… Да пребудет душа ее в мире.

– Ты еще поплачь над ней! – воскликнул молодой граф с издевкой. Его красивое лицо побелело от гнева. – Я знал, что ты фурия, шлюха и обманщица. Но ты еще и убийца!

– Да. Но я еще и твоя жена перед Богом и людьми. Опозорь меня прилюдно – пятно ляжет и на твой род.

Граф подался вперед, словно хотел накинуться на нее, но сдержался.

– Будь проклят тот день и час, когда я взял тебя в жены, Матильда!

– Аминь. Воистину все демоны хохотали в аду, когда мы обменялись обетами перед алтарем. Однако напомню, что не я заставляла тебя бегать по притонам, не я требовала, чтобы ты пренебрегал мной, был груб и жесток, пока я не нашла утешения в объятиях другого.

– И об этом скоро все узнают! – осклабился граф. – Вот эта, – он ткнул пальцем в сторону забившейся в угол фрейлины, – она моя свидетельница, которая подтвердит, что ты тайно родила ублюдка. И как бы она ни была верна тебе, она быстро заговорит, когда ее начнут рвать раскаленными щипцами. Или ты поспешишь зарезать и ее?

От ужаса Ивета начала икать. Глаза ее стали полубезумными. Матильда наконец удостоила ее взглядом.

– Поди-ка, девочка, вон. Мне надо еще кое-что сказать супругу. И ничего не бойся.

Едва за фрейлиной закрылась дверь, императрица резко повернулась к мужу.

– А теперь выслушай меня, Джеффри Анжуйский! Вы можете ославить меня на весь свет, можете дойти до самого Папы и потребовать развода, но ничего, кроме бесчестья и провозглашения себя рогоносцем, не добьетесь. И если вы станете кричать, что я родила бастарда, – я буду это отрицать. Вы разгласите мою измену – я поведаю всем, как вы обходились со мной. А ведь вы взяли в жены не просто женщину, чтобы ею помыкать. Я – единственная дочь и наследница короля Генриха Боклерка [2] , моим приданым является богатейшее герцогство Нормандское и королевство Англия. Откажетесь ли вы от них ради сомнительной славы рогоносца? Не лгите самому себе, Джеффри. Я ваша законная жена и таковой останусь – видит Бог! Вы же будете молчать обо всем, что произошло в этой обители. Даже сами проследите, чтобы никто не приставал с расспросами к Ивете.

2

Генрих I Боклерк (1068–1135). Третий король из нормандской династии, правивший с 1100 года. Отец Матильды.

Юный граф Джеффри с усталым видом опустился на выступ стены, провел по лицу ладонью.

– Как мы сможем дальше жить вместе, Матильда?

– Как и ранее. И теперь, когда вы убедились, что я не бесплодна, надеюсь, мы еще сумеем зачать целую дюжину сыновей. Можете даже передать им в наследство ваше нелепое прозвище – planta genista, и пусть они зовутся Плантагенеты в честь веточки дрока, какой вы так любите украшать свой шлем на турнирах. А теперь, супруг мой, помогите мне уложить Дуоду на кровать. Она все же хорошего нормандского рода, была предана мне и не заслуживает, чтобы мы оставили ее, как собаку, на полу в луже собственной крови.

Вдвоем они подняли мертвую женщину, устроили на ложе. Матильда сама закрыла ей глаза, сложила руки на груди, поцеловала в лоб. Джеффри какое-то время смотрел на жену, потом словно очнулся.

– Вашей наглости, Матильда, нет предела! Я поймал вас с поличным, вы обесчещены в моих глазах, а вы еще смеете помыкать мной.

Императрица спокойно поглядела на своего мужа, который был младше ее на десять лет.

– Нормандия, – произнесла она, – и корона Англии в придачу.

Граф усмехнулся.

– Допустим. И вы правы, я должен буду жить с вами. Но прослежу, чтобы вы более не смели тайно никуда уезжать, вы будете повиноваться мне и отныне не посмеете захлопывать передо мною двери своей опочивальни. Такова цена того, что я скрою ваш позор.

Сочтя это разумным, она согласно кивнула.

– И еще, – его душил гнев, он нервно сжимал и разжимал кулаки. – Я обо всем поведаю вашему отцу, королю Генриху, дабы он узнал, какова его хваленая дочь-императрица. И поставлю условие, чтобы он разыскал вашего любовника и прислал мне его голову.