Леди-Солнце

Жизнь тем не менее продолжалась. И было в ней немало приятного для девочки ее возраста, например, конные прогулки, когда она рядом с тетей Маргарет ехала на низкой лошадке и люди на улицах улыбались ей и кивали головами.

Герцог Отто Австрийский был всегда добрым с ней, но виделись они редко. Он познакомил Джоанну с Фредериком, ее будущим супругом, от которого она в восторг не пришла — обыкновенный мальчишка, довольно противный.

Императрица Маргарет, находясь как-то в хорошем расположении духа, сказала ей, желая утешить:

— Ты еще не скоро подрастешь настолько, чтобы стать его женой.

— Надеюсь, этого никогда не случится! — воскликнула девочка.

— Очень глупо с твоей стороны так говорить, — холодно заметила Маргарет.

А Джоанна тщетно пыталась понять, почему же, если ей рано выходить замуж, она должна жить здесь, а не со своими родителями. Почему?!

Чувство уверенности ей придавал лорд Монтгомери, которого отец оставил в Австрии вместе с другими приближенными. Она как бы ощущала присутствие отца и что не брошена на произвол судьбы, когда он был рядом. Но с ним она не могла быть вполне откровенной, с дамами из свиты ей было проще, они были добры и внимательны.

Но по прошествии какого-то времени она стала замечать, что ее приближенные все больше и больше мрачнеют. Оказалось, что на их содержание отпускались такие скудные средства, что зачастую даже не хватало на еду. Если бы королева Филиппа знала, говорили они, как с ними обращается ее сестра, она бы не простила ей этого.

Маргарет почти перестала навещать племянницу или приглашать к себе, словно забывала о ее существовании. А девочка готова была терпеть резкость и раздражительность, лишь бы та не отринула ее окончательно.

Всегда сдержанный и уравновешенный лорд Джон Монтгомери сказал Джоанне, что не считает больше возможным делать вид, будто при императорском дворе с ними обращаются достойным образом, и предлагает сообщить королю, как обстоят дела на самом деле.

— Милая принцесса, — сказал он, — я бы хотел, чтобы вы собственноручно написали письмо вашей матери.

Джоанна расширенными от испуга глазами посмотрела на него.

— Ой, разве я смогу? — И, подумав, добавила: — А если оно попадет в руки тети Маргарет?

Она слышала о страшных наказаниях от разных людей, и ей представилось, как ее обвиняют в предательстве и коварстве и бросают в темницу, где полно крыс, которые съедают ее заживо… Ой!..

Лорд Монтгомери, видевший выражение ее лица, не мог не пожалеть испуганного исстрадавшегося ребенка, и он постарался успокоить Джоанну:

— Не бойтесь, принцесса, я сделаю так, что наши письма не попадут в руки к недоброжелателям. Но если и попадут, никто не посмеет причинить зло дочери короля Эдуарда.

С детской рассудительностью Джоанна возразила:

— Они могут давать еще меньше еды, а сердиться еще больше.

Это было чистой правдой, признал лорд Джон, но настоял, чтобы Джоанна взялась за письмо.

Какое удовольствие — писать послание, зная, что оно секретное! Это было похоже на занимательную игру. Ах, если бы мать могла предположить, в какие игры придется играть ее дочери, она бы, возможно, никогда не отправила ее сюда!..

Письмо благополучно, хотя и не очень скоро, дошло по назначению, и от английского короля был получен ответ на имя Людовика Баварского с просьбой передать его дочь Джоанну на попечение герцога Отто Австрийского.

Маргарет только пренебрежительно пожала плечами.

— Конечно, пускай уезжает к австрийскому двору, — сказала она. — Ее место там…

У будущих родственников Джоанне стало получше, но все равно мучила тоска по дому, почти каждую ночь снилась мать. Джоанна скучала по брату, а частые пререкания с сестрой казались ей сейчас райским наслаждением. Ей хотелось, чтобы отец, как он это делал раньше, брал ее на руки, слегка подбрасывал в воздух, и чтобы она потом, когда он снова ловил ее, обнимала его за шею и прижималась к его щеке.

Неужели она уже никогда больше не увидит никого из них? Какая счастливая Изабелла — осталась дома, хотя она и старше!..

Герцог Отто был, судя по всему, незлым человеком. Только каким-то очень-очень старым. Правда, говорили, что лет ему не так много, просто его съедает тяжелая болезнь.

Жениха Фредерика она видела теперь почти каждый день, и удовольствия ей это не доставляло. Во-первых, он был ужасно некрасивый, не сравнить с ее братом Эдуардом! А во-вторых, весьма заносчивый мальчишка, который сразу заявил ей, пускай она зарубит себе на носу — мужья всегда главные в семье, а жены должны им во всем подчиняться.

— Не таким малышам, как ты! — парировала Джоанна, чем очень разозлила его, и он сказал, что растет очень быстро — все говорят, и он покажет ей, кто тут главный, когда вырастет до семи футов [12] .

Она-то видела к своему утешению и радости: он совсем не растет и, значит, еще очень не скоро станет ее мужем. Но зато ей приходилось подолгу находиться вместе с ним в учебной комнате да еще все время говорить на его противном языке.

При дворе она часто видела Альбрехта — брата герцога. Он сразу не понравился ей — был совсем не такой добрый, как отец Фредерика, и все время рассматривал ее с каким-то неприязненным удивлением: мол, откуда она такая и зачем здесь? А ведь герцог Отто говорил ей, что она очень красивая и милая девочка. Этого Альбрехта, как она заметила, все очень боялись, и она тоже, особенно когда он заходил в учебную комнату и сидел там с неприятной высокомерной улыбкой, которая делалась совсем уж мерзкой, если урок отвечала Джоанна.

12

Больше 2 метров.

Вначале она радовалась, что уехала от холодной, невнимательной тети Маргарет, но временами начинала думать, что лучше уж было оставаться у тети, которая иногда неуловимо напоминала ей любимую мать, чем находиться здесь с совсем чужими, да еще с такими, как Фредерик и его дядя Альбрехт.

И голос у него был ужасный — громкий и гулкий, как колокол, а его вид говорил, что он всегда и во всем прав. Однажды она услышала, как он сказал брату: «Это было ошибкой», и почему-то подумала, что речь шла о ней, о ее помолвке с Фредериком. И еще Альбрехт тогда добавил: «У англичан нет никаких шансов против французов…» Герцог Отто что-то пробормотал в ответ, и ей показалось, он защищает дружбу с ее отцом.

Через несколько дней после этого разговора герцог почувствовал себя плохо и слег. Все во дворце старались ходить на цыпочках и говорить шепотом.

Вскоре Джоанна стала невольной свидетельницей тихой беседы двух придворных.

— Герцог Отто умирает, — сказал один. — Говорят, ему осталось совсем недолго.

— Значит, герцогом станет Фредерик.

— Конечно, но мы-то знаем, кто будет править, — герцог Альбрехт, кто же еще?

— Я слышал, он заодно с королем Франции. Уж тогда жди перемен…