Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

— Она у нас, — сказал я.

— У вас? — Удивление Мими не могло быть наигранным.

— Она пришла к нам сегодня днем и спросила, нельзя ли ей остаться у нас на время.

Мими терпеливо улыбнулась.

— Ох уж эта молодежь! — Она перестала улыбаться. — На время?

Я кивнул.

Гилберт, похоже, улучал момент, чтобы задать мне очередной вопрос, поэтому не выказывал к нашей беседе ни малейшего интереса.

Мими снова улыбнулась.

— Конечно, неприятно, что она доставила вам столько хлопот, но это такое облегчение — узнать, что она у вас, а не бог знает где. Когда вы вернетесь, она уже перестанет дуться. Отправьте ее домой, хорошо? — Она налила мне коктейль. — Вы очень добры к ней.

Я промолчал.

— Мистер Чарлз, — начал Гилберт, — а преступники, я имею в виду профессиональных преступников, обычно…

— Не перебивай, Гил, — сказала Мими. — Ведь вы пошлете ее домой? — Мими была сама любезность, но уж очень она походила на королеву Франции, про которую упоминала Дороти.

— Она может остаться, если захочет. Норе она нравится.

Мими погрозила мне пальцем.

— Но я не позволю тебе ее похитить. Она, наверное, наболтала про меня кучу всякой ерунды. Нет, Ник, надо отправить ее домой.

Я допил свой коктейль.

— Ну так как? — спросила Мими.

— Мими, если она захочет, то сможет остаться с нами. Нам нравится, когда она бывает у нас.

— Это глупо. Ее место здесь, дома. Я хочу чтобы она была здесь. — Голос Мими зазвучал довольно резко. — Она всего лишь ребенок. Нельзя потакать ее дурацким выходкам.

— Я не потакаю. Если она захочет остаться, то останется.

В голубых глазах Мими промелькнул гнев.

— Она — моя дочь, и она еще маленькая. Вы очень добры к ней, но есть разница — быть добрыми к ней и быть добрыми ко мне; я такого не допущу. Если ты не отправишь ее домой, то я сама ее приведу. Скорее всего, это будет неприятно, но… — Мими подалась вперед и сказала, умышленно отчеканивая каждое слово: — Она будет дома.

— Мими, — сказал я, — не стоит тебе затевать со мной драку.

Она посмотрела на меня так, как будто собиралась сказать: «Я люблю тебя», но вместо этого спросила:

— Это что, угроза?

— Ну ладно, — сказал я, — можешь арестовать меня за похищение детей, за подстрекательство малолетних к правонарушениям или еще за какое-нибудь тяжкое преступление.

Вдруг Мими проговорила грубым взбешенным голосом:

— Кстати, скажи своей жене, чтобы она перестала лапать моего мужа.

Нора, рассматривавшая вместе с Йоргенсеном пластинки, положила руку ему на рукав. Оба они обернулись и удивленно посмотрели на Мими.

— Нора, — сказал я, — миссис Йоргенсен требует, чтобы ты держалась подальше от мистера Йоргенсена.

— Прошу прощения, — Нора улыбнулась Мими, потом посмотрела на меня, придала лицу притворное выражение сочувствия и голосом школьницы, декламирующей пьесу, произнесла нараспев:

— О, Ник, ты такой бледный. Я вижу, ты перенапрягся и тебе снова станет хуже. Мне очень жаль, миссис Йоргенсен, но мне кажется, что я должна отвезти его домой и уложить в постель. Ведь вы нас простите, правда?

Мими сказала, что простит. Все были воплощением любезности. Мы спустились вниз и взяли такси.

— Ну вот, — сказала Нора, — из-за своего длинного языка ты остался без ужина. Что ты теперь собираешься делать? Поехать домой и поужинать вместе с Дороти?

Я покачал головой.

— Мне надо немного отдохнуть от Вайнентов. Поехали к «Максу», я не прочь перекусить.

— Ладно. Выяснил ты что-нибудь?

— Нет.

— Стыдно, что этот парень такой красивый, — задумчиво произнесла Нора.

— А в чем дело?

— Он просто большая кукла. Это стыд.

Поужинав, мы вернулись в «Нормандию». Дороти в номере не было. У меня было такое ощущение, что этого надо было ожидать.

Нора прошла по комнатам, позвонила портье. Ни записок, ни писем никто нам не оставлял.

— Ну так что? — спросила Нора.

Еще не было десяти.

— Может быть, и ничего, — сказал я. — А может быть, и что. Она, наверное, завалится ночью, часа в три, с пулеметом, который купит в «Чайлдсе».

— Ну и черт с ней, — сказала Нора. — Залезай в пижаму и ложись.

11

В полдень, когда Нора разбудила меня, мой бок чувствовал себя гораздо лучше.

— С тобой хочет встретиться мой очаровательный полицейский, — сказала Нора. — Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно. Мне бы спокойно в кровати полежать. — Я оттолкнул Асту и встал.

Когда я вошел в гостиную, Гилд поднялся, держа в руке бокал, и заулыбался во все свое широкое конопатое лицо.

— Ну-у, мистер Чарлз, сегодня утром вы выглядите совсем живым.

Пожав ему руку, я сказал, что да, чувствую я себя вполне нормально, и мы сели.

Он очень правдоподобно нахмурился.

— Все-таки не надо было вам меня обманывать.

— Обманывать?

— Конечно, убегать на встречи с какими-то людьми, когда я специально отложил беседу, чтобы дать вам возможность отдохнуть. Я рассчитывал, что когда вы сможете разговаривать, то первым делом свяжитесь со мной.

— Я не подумал, — сказал я. — Извините. Видели телеграмму, которую я получил от Вайнента?

— Угу. Сейчас мы выясняем ее судьбу в Филли.

— Теперь о пистолете, — начал я, — я…

Гилд остановил меня:

— О каком пистолете? Для нас нет больше никакого пистолета. Если кто-нибудь за последние полгода пробовал из него стрелять, значит, я — папа римский. Даже вспоминать об этой старой железке не будем.

Я засмеялся.

— Тогда это многое объясняет. Я отобрал этот пистолет у одного пьяного, который уверял, что купил его в каком-то баре за двенадцать монет. Теперь я в это верю.