Ледяная фантазия

На его губах играла злая улыбка, и по всей крепости эхом расходился его смех.

Три дня спустя Сюань Та скончался в своих покоях. Одежда, надетая на нем, оказалась не тронута, но само тело было обращено в воду, что растеклась по базальтовому полу. Его смерть казалась делом рук огненных эльфов.

Это событие погрузило всю крепость в тишину. Жители беспокоились, что народ огня проник в империю и даже в саму Снежную крепость.

Я пришел с вопросом к Син Цзю:

– Ты знаешь, как умер Сюань Та?

– Знаю, однако, прошу меня простить, ваше высочество, рассказать это вам я не могу.

– Не можешь сказать даже мне?

– Да, и даже вашему отцу-императору. Прорицатели Снежной крепости вольны гадать по звездам и толковать сны, как и вольны хранить молчание.

– Хорошо, я не стану настаивать, просто ответь мне на один вопрос: прячутся ли в нашем городе люди из народа огня?

– Нет, ваше высочество, иначе я бы рассказал. Если вам что-то будет угрожать, я защищу вас ценой собственной жизни.

– Но разве Сюань Та убила не магия народа огня?

Син Цзю повернулся ко мне спиной и без единого слова пошел прочь. Снег, разносимый ветром, оседал на его плечах, я хотел было создать для него укрытие из магии, однако застыл на месте. Когда я входил во дворец, сквозь падающие хлопья снега до меня неожиданно донесся едва различимый голос Син Цзю:

– Ка Со, мой юный принц, красные лотосы вот-вот зацветут, и звезды наконец-то сойдутся. Колесо судьбы уже начало свое вращение, наберитесь терпения…

Когда с момента смерти Сюань Та минуло три месяца, небо над Снежной крепостью озарили вспышки огня, и лица всех горожан осветились алым. Впервые со времен Священной войны я увидел небо в красном огне и хмурое выражение на лице отца. Горел Дворец миражей, что служил обителью Ин Кунши.

К моему прибытию огонь успел поглотить весь дворец. Не успевшие выбраться служанки таяли и превращались в густой белый туман подобно магам во время Священной войны. Я подумал о Ши, и тут же мне словно привиделась его улыбка. Движением безымянного пальца я призвал снежный ветер и, окружив им себя, ринулся в огонь.

Ши лежал на базальтовом полу, окруженный остатками щита из снежной магии, однако с каждой секундой в ней становилось все больше пробоин, и языки пламени могли в любой момент охватить его тело. Приложив усилия, Ши в последний раз призвал снежный ветер, но тут уже подоспел я и забрал брата за свой барьер.

Ин Кунши закрывал один глаз рукой, и между его пальцами сочилась светящаяся белая кровь. Я почувствовал, как мое сердце пронзила ужасная боль. Я обещал защищать его ценой собственной жизни, и вот как я исполнял обещание?

– Брат.

Он посмотрел на меня одним глазом и, улыбнувшись, провалился в забытье.

Я крепче сжал его ослабшее тело в руках:

– Я уничтожу любого, кто захочет тебе навредить, Ши. Ты – мое все.

Син Цзю стоял, окруженный необъятным туманом у звездной платформы Горы божеств. За безмолвным снегопадом угадывались очертания далеких гор, они выглядели одним едва различимым белым пятном, словно рисунок тушью, застывший между небом и землей.

Платформа располагалась высоко, и шум империи до нее не долетал, оставаясь далеко внизу.

– Син Цзю, ты знаешь, почему во Дворце миражей произошел пожар?

– Знаю, ваше высочество, правитель уже задавал мне этот вопрос. И все же, простите, я не могу ничего сказать.

– Это народ огня пытается навредить Ши, так?

Син Цзю подошел ко мне и опустился на одно колено, скрестив руки на груди:

– Ваше высочество, будущий император Ка Со, доверьтесь мне, никто не хочет навредить Ин Кунши, но некоторые вещи сложнее, чем можно подумать. Мой юный принц, красные лотосы вот-вот зацветут, и звезды наконец-то сойдутся. Колесо судьбы уже начало свое вращение, наберитесь терпения…

После пожара Ши остался с одним глазом. При виде повязки на его невидящем глазу мое сердце каждый раз пронзала боль, но он продолжал с теплой улыбкой на губах повторять, что все в порядке. Однажды, когда я задавал вопросы, он наклонился и, оставив поцелуй на моем лбу, просто произнес:

– Брат.

Мы стояли вместе, а вокруг в воздухе кружили лепестки вишни, оседая на моих и его плечах.

Серия тревожных событий заставила отца обеспокоиться безопасностью империи, поэтому он задумался, не передать ли трон Ши, обладающему большей духовной силой. Все это время я подмечал, как с лица Лянь Цзи не сходит странная хитрая улыбка. Однажды в тронном зале отец обратился к Ши:

– Ты правда хочешь стать императором?

Брат ответил:

– Да, очень сильно. Брат жаждет свободы, так дайте ему свободу, а мне оставьте трон.

Прекрасная улыбка на губах Лянь Цзи дрогнула.

В один день, стоя под деревом вишни, я спросил Ши:

– Ты настолько сильно хочешь стать правителем?

– Брат, а сам-то ты хочешь править империей?

– Нет. – Я покачал головой.

Я желал вернуться в Туманный лес, где не было снега и стояла теплая весна, где жила бабушка, мой первый учитель магии.

– Раз не хочешь, тогда позволь стать императором мне.

Лепестки вишни осыпались с деревьев, подобно снегу, в небесах раздались крики снежных птиц, лед начинал таять. Ши улыбнулся такой же опасной красивой улыбкой, какая была и у его матери.

Скоро вновь наступила очередная зима, и империю укрыл снег. К этому времени в Морском дворце подросла принцесса. Многие судачили о ее ослепительной красоте и чистейшей крови. Все жены и наложницы императора прибывали из Морского дворца, оттуда родом была и моя мать, и Лянь Цзи. До достижения ста тридцати лет они были русалками, а после становились невероятно красивыми девушками и прибывали в Снежную крепость.

– Эта принцесса станет твоей женой, Ка Со, она – будущая императрица. – Отец подвел ко мне принцессу Лань Шан, которая лишь недавно превратилась в человека.

На красивом лице ее сияла улыбка, она присела передо мной и скрестила на груди руки:

– Ваше высочество, будущий император Ка Со.

В ту секунду я вдруг вспомнил Ли Ло, покоящуюся сейчас на самом дне Ледяного моря. Возможно, в следующей жизни она могла бы родиться чистокровной русалкой.

Я посмотрел на Лань Шан, не видя в ней Ли Ло, – их лица были очень похожи. Она приблизилась, взяла мои руки в свои, и приподнявшись на цыпочки, поцеловала меня в лоб.