Ледяная месть

На зоне действовало, в общем-то, справедливое, но уж очень жесткое правило: достал нож — бей. А в деревне что, мягче? Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Я взялся за гуж, и если брошу его, та же Алевтина перестанет меня уважать.

В общем, дал я копоти и за один день засеял все, что у меня было. Анжела помогала, но так, по мелочи. Не напрягал я ее особо. Не царское это дело, особенно в медовый месяц. К тому же дом на ней, а это готовка, уборка.

Зарыл я последний клубень и обессиленно опустился на пустой ящик. Теперь точно знаю, что такое настоящий кайф…

— Устал? — спросила Алевтина.

Я даже не слышал, как она подошла. И оборачиваться к ней не стал: сил на это не было.

— Да есть чуть-чуть…

— Вроде бы не деревенский, а работаешь быстро, — сказала она, усаживаясь на ящик неподалеку.

— Так жену мою Анжелой зовут.

— И что?

— В Чикаго авторитет такой есть, Анджело, главарь мафии. Анжела — его дочь. Если вдруг что, ножом по горлу, и в землю. Не посажу картошку, все, мне кранты, — с обреченным видом сказал я, цокнув языком, и для большей убедительности провел пальцем по горлу.

— Шутишь? — напряглась женщина.

— Шучу. На самом деле Анжела у меня мухи не обидит…

— Да, хорошая у тебя жена, — с непонятной для меня грустью произнесла она. — Сколько ей лет?

— Двадцать.

— И моей дочке столько же было бы, — вдруг всхлипнула Алевтина.

Было бы… Теперь ясно, почему в ее взгляде сквозит вселенская тоска. Дочка у нее погибла. Или просто умерла.

Я не стал спрашивать, что да как. Зачем, если все и так ясно, только душу женщине бередить. Я просто опустил голову в знак соболезнования.

— Убили ее. Сначала изнасиловали, а потом убили…

Алевтина хотела еще что-то сказать, но не выдержала тяжести нахлынувших чувств и разрыдалась. Я оставался с ней, пока она не выплакалась.

— Извини, навеяло вдруг, — сказала она, смахнув с глаз остатки слез.

— Да нет, это ты меня извини. Сижу тут как сухарь, ни о чем не спрашиваю. Хотя на душе кошки скребут… Скотов этих нашли?

— Да нашли.

— Посадили?

— Посадили… Кольку соседского посадили, он за моей Маринкой бегал. На него все свалили. На семнадцать лет посадили.

— В этой жизни нет справедливости, — вздохнул я.

— Нет. И никогда не будет! — простонала она и пошла к себе домой.

А я, чуть погодя, отправился к себе.

— О чем ты с Алевтиной там шептался? — ревниво спросила Анжела.

— О любви.

— Чего?!

— О любви к детям… Ты что, ревнуешь меня? А у нее дочь твоего возраста…

— Дочь? У нее? — озадачилась Анжела.

— Была дочь. Изнасиловали ее, а потом убили… Сначала про тебя спросила, потом про дочь вспомнила…

— А когда ее убили?

— Не знаю. А что? Если ты боишься, что и тебя могут, так тебе это не грозит. Ты со мной, я из-за тебя любому глотку перегрызу.

— Я почему-то в этом не сомневаюсь, — влюбленно глянув на меня, прильнула ко мне Анжела.

Хорошо мне с ней в этом доме. Очень хорошо. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло…

Жара в парилке неимоверная, а Кеша еще парку поддал. Мне пришлось закрыть рукой нос, чтобы не сжечь слизистую.

— Э-эх, хорошо! — блаженно протянул Кеша.

Он только что вернулся из Москвы. Новости привез не очень хорошие — ищут меня менты, и братва тоже интересуется. В федеральный розыск меня вроде бы пока не подали, но это слабое утешение.

— Хорошо-то хорошо… — вздохнул я. — Да ничего хорошего.

— Не парься ты, нормально все будет. Или у тебя с Анжелой проблемы?

— Да нет, полная идиллия…

— А с Алевтиной как?

— Дружим.

— Да уж, рассказывала она, как ты картоху сажал. Запасы на зиму?

— Ну, ты же меня не выгонишь?

— Да живите, сколько хотите. Только я к вам больше не приеду.

— Почему?

— Как бы менты хвоста не подвесили…

— А вдруг ты уже хвоста привел? — встревоженно спросил я.

— Да нет, вряд ли… Во-первых, я проверялся. А во-вторых… Не хотел тебя расстраивать…

— Что такое?

— Ух, жарко! Может, пойдем отсюда?

— Что случилось? — настаивал я.

— Белова убили.

— Белова?!

— Ну, помнишь, ты рассказывал. Воротников, Светозаров, Бурунов и Белов…

— Да я-то помню. Его что, тоже грохнули?

— Круг замкнулся, — кивнул Кеша.

Я завис в напряженном раздумье. Ведь это я предположил, что этих ребят будут убивать одного за другим. Так и вышло. Значит, я оказался прав. Но ведь я же не пророк, значит, мне известен был план, по которому будут развиваться события. План, который я сам же и осуществил…

— Хочешь сказать, что в убийстве Белова подозревают меня?

Но Кеши в парилке уже не было. Я так глубоко ушел в себя, что даже не заметил, как он испарился.

Кешу я нашел в бассейне, он в блаженстве висел в воде, руками цепляясь за бортики.

— Это я убил Белова?

— Ну, подозревают тебя… — не открывая глаз, ответил он. — Менты думают, что ты где-то в городе, поэтому за мной не следят. Но могут начать. Так что мне лучше здесь не появляться. И не звони мне…

— Вот я попал!

— Ничего, с тобой Анжела. Ее не ищут. Кто в магазин ходит?

— Она.

— А ты дальше огорода не высовывайся. Участковый не приходил?

— Да нет вроде.

— Ну да, сейчас лето, дачники, все такое… Надо бы тебе «ксиву» подогнать.

— А сможешь?

— Смогу. Только сам не приеду. Анжеле позвоню, пусть в Москву сгоняет. Отпустишь?

— Ну… Отпущу…

— А чего разволновался? — засмеялся Кеша. — Все еще ревнуешь ее ко мне?

— Да нет.

— Ревнуешь. И не доверяешь. Я ведь и обидеться могу, — совершенно серьезно сказал он. — Столько хорошего для тебя сделал, а ты меня за сволочь держишь.

— За брата я тебя держу, — не соглашаясь, мотнул я головой.