Ледяная принцесса

— Тебе нужны сведения? Как из пушки. Ты знаешь, кто занимался этим делом? Сив Перссон.

— Здорово, я знаю Сив. У тебя есть ее телефон?

Патрик записал номер на стикере и положил трубку, после того как пообещал Вики пригласить ее как-нибудь пообедать. Патрик набрал номер и тут же услышал бодрый голос. Выяснилось, что Сив очень хорошо помнит дело Яна Нурина и ничуть не возражает против того, чтобы Патрик сейчас подошел.

Патрик рванул куртку с вешалки, но перестарался и умудрился завалить всю вешалку. Для того чтобы ущерб вышел максимальным, перед тем как с грохотом свалиться на пол, вешалка с потрясающей точностью снесла со стены картину и цветочный горшок с книжной полки. От горшка шума было не меньше. Оставив все это до лучших времен, он понесся по коридору, на ходу натягивая на себя куртку. На него удивленно пялились из каждой двери; Патрик кивал и бежал дальше, провожаемый любопытными взглядами.

Социальная служба находилась не более чем в паре сотен метров от полицейского участка. Патрику пришлось пробираться через глубокий снег, засыпавший дорогу к магазину. В конце дороги возле танумсхедского загса он повернул налево и еще немного прошел вперед. Контора располагалась в том же здании, что и Управление коммунальных служб. Патрик поднялся по лестнице наверх. Он тепло поздоровался с секретаршей, в гимназии он учился с ней в одном классе, и вошел в кабинет Сив. Сив Перссон поздоровалась с ним, сидя за своим столом. Их дороги пересекались много раз за годы работы Патрика в полиции, и они уважали друг друга как грамотных профессионалов, хотя и не всегда сходились во мнении насчет наилучшего подхода к тому или иному делу. Кроме того, Патрик считал Сив прекрасным человеком и восхищался ею: обычно социальному работнику со временем становится трудно видеть в людях только хорошее, но Сив, несмотря на все коллизии, с которыми ей пришлось столкнуться за годы работы, ухитрилась сохранить свой непоколебимый позитивный взгляд на человеческую природу. Патрик, со своей стороны, хотя и был неисправимым оптимистом, склонялся скорее к противоположной точке зрения.

— Привет, Патрик. Ты сумел пробраться сюда через все эти сугробы.

Патрик инстинктивно отметил, что ее голос прозвучал неестественно оживленно.

— Да, хотя, по-хорошему, мне бы очень пригодился снегоход.

Она подняла очки, висевшие у нее на шнурке на шее, и водрузила их на кончик носа. Сив любила яркие цвета, и сегодня ее очки в красной оправе гармонировали с красным платьем. Сколько знал ее Патрик, она всегда носила одну и ту же прическу: рыжие с медным отливом волосы сзади коротко пострижены до затылка, спереди челка до самых бровей. И оттого, что она вся была такая яркая, Патрик почувствовал себя бодрее, едва взглянув на нее.

— Ты сказал, что хочешь посмотреть одно из моих старых дел, про Яна Нурина?

По-прежнему заметно форсированная интонация. За то время, пока Патрик шел сюда, Сив уже нашла материал, и перед ней на столе лежала толстая папка.

— Да, как ты видишь, на этого малого у нас довольно большое досье. Его родители были наркоманами, и если бы они не погибли при несчастном случае, то нам рано или поздно пришлось бы вмешаться. Мальчик был предоставлен самому себе, и о нем никто не заботился. Он ходил в школу в грязной, рваной одежде. Одноклассники насмехались над ним, потому что от него плохо пахло. Обычно ему приходилось ночевать в старом сарае, и потом он шел в школу в той же одежде, в которой спал. — Сив посмотрела на Патрика поверх оправы очков. — Надеюсь, ты не собираешься злоупотребить моим доверием и не забудешь потом прислать мне письменный запрос на данные о Яне по всей форме?

Патрик только кивнул. Он знал, как важно следовать правилам. Но иногда в расследовании для большей эффективности требовалась срочность, и тогда бюрократические формальности откладывались на потом. У него с Сив установились с давних времен хорошо налаженные рабочие отношения, и Патрик знал, что она просто обязана задать этот вопрос.

— А почему вы не вмешались раньше? Как вышло, что все это продолжалось так долго? Ведь все знали, что с Яном плохо обращаются с самого рождения, а когда умерли его родители, ему было уже десять лет.

Сив глубоко вздохнула:

— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. И поверь мне, я задавала себе тот же вопрос много раз. Но я начала работать здесь не более чем за месяц до этого пожара. И не забывай: тогда были другие времена. Редко когда государство могло вмешаться и лишить родителей права воспитывать своего ребенка так, как они хотели. Существовало много поборников так называемого свободного воспитания, жертвами которого чаще всего становились такие дети, как Ян. Кроме того, никто не замечал у него никаких следов физически плохого обращения: синяков, царапин, каких-либо травм. Может, это прозвучит грубо, но если бы Яна побили и он попал в больницу, в итоге его положение бы улучшилось — тогда мы, по крайней мере, стали бы приглядывать за ситуацией в его семье. А без следов грубого обращения речь могла идти только о том, что за ним всего лишь плохо смотрят.

Произнося эту фразу, Сив особо подчеркнула слова «всего лишь». Против своей воли Патрик почувствовал некоторое сочувствие к маленькому Яну. Как, черт возьми, может стать нормальным человеком ребенок, который растет в подобной обстановке?

— Но ты еще не слышал самого худшего. Мы, конечно, не нашли никаких доказательств, но я почти уверена в том, что его родители позволяли желающим попользоваться Яном за деньги или наркоту.

У Патрика отвисла челюсть. Все оказалось много хуже и омерзительнее, чем он мог себе представить.

— Сегодня мы могли бы сказать, что у Яна имелись все те характерные признаки, которые проявляются у детей, подвергшихся сексуальному надругательству. Помимо всего прочего, у него были большие проблемы с дисциплиной в школе. Я уже сказала, что другие дети глумились над ним, но они его также и боялись.

Сив открыла папку и перелистала несколько страниц, пока не нашла нужную.

— Так, вот здесь. Во втором классе он принес с собой в школу нож, которым угрожал самому злому насмешнику. Ян даже порезал ему лицо. Но школьная администрация предпочла замять это дело, и, насколько я понимаю, Ян остался безнаказанным. Было еще несколько похожих случаев, когда Ян проявлял агрессивность в отношении своих одноклассников, но инцидент с ножом был наихудшим. Также неоднократно отмечалось, что он недопустимо вел себя в отношении девочек. У такого маленького мальчика оказались гипертрофированные проявления сексуальности. Но все это осталось без последствий, ни один из рапортов ни к чему не привел. Просто-напросто не знали, что делать, как поступить с ребенком, который так относится к окружающим его людям. Сегодня, конечно, все было бы по-другому, эти знаки не остались бы без внимания, и обязательно что-то изменилось бы. Но ты, должно быть, помнишь начало семидесятых — совсем другой мир.

Патрик почувствовал сострадание и злость, думая о том, как можно так обращаться с ребенком.

— А после пожара случалось что-нибудь подобное?

— Нет, и это очень примечательно. После пожара он довольно быстро оказался в доме семьи Лоренс, и с тех пор мы никогда не слышали, чтобы у Яна были какие-нибудь проблемы. Я сама приезжала к Лоренсам пару раз, чтобы проверить, как он живет, и, должна сказать, встретила совершенно другого мальчика. Он сидел там в своем костюме, с прилизанными волосами, смотрел мне, не мигая, в глаза и вежливо отвечал на все вопросы. Весьма и весьма странно. За одну ночь так измениться нельзя.

Патрик вздрогнул. Он впервые услышал, что Сив проявила негативное отношение к одному из своих подопечных. Он понял, что тут что-то есть и надо за это хвататься покрепче. Было похоже, что Сив хочет что-то сказать, но вопрос должен задать сам Патрик.

— А вот что касается пожара… — Патрик сделал паузу. Фраза повисла в воздухе, и он отметил, что Сив попрямее села на стуле. Это означало, что он на правильном пути. — Я слышал разные разговоры…

Патрик посмотрел на нее вопросительно.

— Я не отвечаю за слухи. А что ты слышал?

— О том, что это был поджог. В материалах расследования так прямо и написано — очевидный поджог. Но никаких следов злоумышленника на месте не обнаружили. Пожар начался на первом этаже дома, Нурины спали в комнате на втором этаже, и спастись у них не было ни одного шанса. Знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог ненавидеть Нуринов до такой степени, чтобы это сделать?

— Да.

Сив ответила односложно и так тихо, что Патрик не понял, ответила ли она вообще. Она повторила — на этот раз громче: