Ледяное озеро

— Вы сказали, что видели это, а потом все позабыли? На какой срок… на пятнадцать лет, шестнадцать? В том вашем сне…

— Это было не только во сне, Сеси. Поверьте, я действительно это видел.

— Расскажите мне все от начала до конца. Смелее, облегчите душу. Если такое действительно произошло, то где-то в местных полицейских архивах оно должно быть зафиксировано. Мы могли бы попросить поднять их, расспросить людей. Это вернуло бы мир вашей душе!

Когда Майкл закончил свою историю, Сеси остановилась и воскликнула:

— Боже милостивый!

Некоторое время они шли молча, держась за руки, не замечая ничего вокруг. Потом свернули под горку и через рощицу спустились к берегу озера.

— Глядите, — сказала Сеси, щурясь на небо.

— Что там?

— Вон, над Дьяволовой горой!

Майкл заметил бледный белый клочок — след от облачка, неподвижно зависший над ломаной линией утесов.

— Куда меньше человеческой ладони.

— Мистер Диксон сказал, что нас ждет буря. В полнолуние погода переменится.

— Будет оттепель?

— Нет, буран, но не так скоро. Пока что сильно морозит.

Со стороны озера раздался крик, и Майкл, отпустив руку Сеси, прикрыл глаза ладонью, наподобие козырька, чтобы разглядеть темные фигуры на льду.

— Там что-то случилось.

— Кто-то провалился под лед?

Молодой человек зашагал вдоль берега.

— Что произошло? — крикнул он.

Один из людей на льду отделился от группы и покатился к ним.

— Несчастный случай. Мы нашли тело. Сейчас появится полиция, но будет лучше, если вы уведете молодую леди. О, это вы, мисс Сеси.

— Здравствуйте, мистер Джессап. Кто-то из знакомых?

— Этот человек не местный. Один из тех, кто остановился у миссис Маккехни. Лондонец.

— Провалился под лед?

— Похоже, что он споткнулся во время катания и разбил голову о камень.

Глава пятьдесят седьмая

— Очевидно, это уже во всех газетах, — произнес Эдвин.

Они сидели в гостиной «Уинкрэга». На солнце набежали облака, и солнечный свет, наклонно падающий в окна, еще недавно такой яркий и искрящийся, вдруг померк. Аликс включила лампы.

Ранее Труди позвонила племяннику в Лоуфелл и попросила приехать.

— В такое время лучше, чтобы семья не выглядела разобщенной. Единство должно стать нашим девизом, тебе не кажется? К тому же в «Уинкрэге» будет легче сдержать репортеров, чем в Лоуфелле.

Эдвин сомневался, что вообще будут какие-то репортеры.

— Сейчас информационное затишье, — продолжала Труди. — В отсутствие нового мирового кризиса… я опасаюсь, что у прессы будет знаменательный день. Настоящий подарок судьбы.

Эдвин пытался увильнуть, не желая встречаться с бабушкой и предпочитая оставаться рядом с Лидией.

— Я не горю желанием столкнуться лицом к лицу с бабушкой.

— Мама в своей комнате, — возразила Труди. — Она не собирается спускаться. А папа заперся в кабинете. Сол виделся с мамой несколько минут, но не желает об этом говорить.

Через полчаса она опять ему позвонила.

— Эдвин, ты должен привезти Утрату и Урсулу, если та все еще с вами. Здесь был Джимми Огилви. Приехал инспектор из Лондона и намерен побеседовать с каждым, кто находился в «Уинкрэге» в день Рождества.

— Лидия была в «Уинкрэге» в день Рождества. Но она не захочет приехать, а одну я ее не оставлю.

— Эдвин, ты не понимаешь. Инспектор Притчард не местный констебль. Будет гораздо лучше, если он встретится с Лидией в «Уинкрэге». Лучше для нее. Там, где она будет среди друзей. Нет, не с мамой, я же сказала тебе, мама в своей комнате, и, несомненно, инспектор посетит ее. Учитывая ее возраст и прочее. Но для остальных, для нас… Видишь ли, я считаю, мы должны сделать так, как он просит. Пожалуйста, Эдвин.

— А семейство Гриндли? Ты их вызвала?

— Гриндли появятся после ленча, и я также послала записку Майклу и Фредди в отель.

— Хорошо, мы приедем.

Как странно, подумала Аликс, заменив свою газету на другую, прочитанную Эдвином, что сейчас, перед лицом кризиса, они кажутся больше похожи на семью, чем раньше. С тех самых времен, как погибли мама и папа. Все сидели в гостиной «Уинкрэга», сплотившись перед лицом опасности.

— Как ты думаешь, они знали? — спросила она и прочитала вслух очередной заголовок: — «Герой войны оказался дезертиром». Бабушка, дедушка, тетя Труди, дядя Сол… Они знали об этом?

— Я уверен, что бабушка знала, — ответил Эдвин.

— В церкви есть мемориальное окно. Не понимаю, как она могла его установить, если знала, что он не погиб, а был трусом и дезертиром? — покачала головой Аликс. — Особенно эта героическая военная поза на картине.

Эдвин пожал плечами.

— По крайней мере тут мы можем истолковать сомнение в ее пользу и предположить, что она выяснила правду после того, как памятный знак уже установили. Вряд ли она могла бы его убрать без объяснения причин.

— Дедушка наверняка тоже знал, — промолвила Утрата.

Эдвин не согласился с ней.

— Бабушка могла держать это от него в тайне. А в таком случае, откуда он узнал? Все это замалчивалось. А бабушка вынуждена была осторожничать, она не могла с уверенностью предсказать, как дедушка встретит подобную весть. Он не одобрил бы дезертирства, даже если это его сын.

— Хорошо бы иметь больше подробностей, — вздохнула Аликс. — Здесь говорится только, что дядю Джека не убили. Он дезертировал и через несколько лет объявился в Германии, где, видимо, спелся с нацистскими лидерами. Вот здесь фотография, на которой он вместе с Гитлером. Когда я на нее смотрю, меня охватывает стыд.

Эдвин изучил снимок в газете «Дейли мейл».

— Интересно, где он получил этот шрам?

— В Гейдельбергском университете? — предположила Аликс. — Честно заработал на студенческой дуэли.

— Похоже, в дяде Джеке вообще не было ничего достойного уважения, — заметила Утрата. — Джаго Робертс! Надо же выбрать себе такие имя и фамилию. Но как газетчики пронюхали, что Джаго Робертс и есть дядя Джек?

— Просочилась информация из Особого отдела или от кого-либо еще, — произнес Эдвин.