Ледяное сердце не болит
Шрифт:
– Ты думаешь, эту Бахареву похитил тот же человек, что и Надю?
– Есть и такая версия, – уклончиво отвечал майор. – Чего ты не ешь?
– Аппетит пропал.
Теперь, когда девушка с сегодняшнего диска – та, которой отпиливали руку, – обрела имя и у нее появились родители – ужасная сцена, и без того стоявшая у Димы перед глазами, казалась еще отвратительней. Комок снова подступил к горлу.
– Тогда подумай, дорогой мой спецьяльный крыспондент: как может быть связана пропавшая четыре дня тому Мария Бахарева с твоей Митрофановой.
– Понятия не имею.
– Я же говорю, Полуянов: подумай! А это значит: пошевели извилинами.
– Внешне они совершенно не похожи… – задумчиво произнес Полуянов.
– Вот именно.
– И я никогда не слышал, чтобы Надя упоминала эту фамилию – Бахарева. И имя Мария тоже. Они не были подружками, это точно. А не то я бы знал.
Ладно, найти ниточки, связывающие твою Митрофанову и Бахареву, – это будет тебе домашнее задание А теперь давай расскажи мне все о твоем сегодняшнем посетителе. И о его машине.
Когда Кай вернулся в Гостиницу, Бахарева едва дышала.
Она лежала на койке под капельницей, глаза закрыты. Культя, в которую превратилась левая рука, была протянута вдоль тела. Несмотря на то, что он по всем правилам сделал перевязку и наложил жгут, из нее сочилась кровь. Крови уже натекло столько, что ею оказалась залита вся постель. Девушка лежала в красной луже.
С первого взгляда Кай понял: он перестарался. Она уже не жилец. Стало ужасно жалко. Одно дело – расправляться с молодым, красивым, полным сил и сока телом. И совсем другое – добивать еле дышащую умирающую. Совсем никакого удовольствия. А оставлять ее угасать – тоже нелепо. Бесполезная, зряшная потеря времени. Бессмысленный простой места в его Гостинице.
Он на всякий случай принес камеру и снял умирающую. Сначала средний план, потом наезд, крупный план культи, а затем сверхкрупный – лица и запекшихся губ. Ему все равно еще найдется что продемонстрировать врагам. А потом ему в голову пришла простая идея. Да, последний выход Марии тоже можно выстроить как сцену. Шоу должно продолжаться, и оно обязательно продолжится – мощной кульминацией, финальным аккордом.
А потом, когда с Марией будет покончено, он займется новой постоялицей.
И одновременно будет снимать сцены со второй героиней – Надеждой Митрофановой.
– По-моему, белый фургон «Форд Транзит» – хорошая зацепка, – глубокомысленно заметил Дима.
Они с опером по-прежнему сидели в кафе близ метро «Водный стадион». Дима так и не притронулся к своей отбивной, зато выпил залпом бокал пива. «Почему нет, – легкомысленно решил он, – машину мне сегодня не водить, и с ВИП-персонами не встречаться». Напрасно он это сделал: пиво бухнулось в пустой желудок, мигом затуманив голову.
– Вряд ли фургон зацепка, – скривился опер.
– Почему?
– Да потому, что белых «Транзитов» в Москве как минимум штук двадцать. А скорее – больше. Плюс еще Подмосковье. И половина, а то и три четверти водителей ездят на них по доверенности. И пока ты эту цепочку пройдешь – замумукаешься.
– Василий, я тебя прошу, – доверительно сказал Полуянов (если бы не выпитое пиво, он вряд ли взял бы с опером столь конфиденциальный тон). – Я тебя ОЧЕНЬ прошу. Пожалуйста, найди мне Надю. Сделай все, чтоб ее нашли. Я для того, чтобы ее найти, никаких денег не пожалею…
– Стоп! – предостерегающе поднял ладонь майор. – Будем считать, что последней фразы ты не произносил. А я – ее не слышал.
– Тогда что мне делать, старик? – Пиво продолжало действовать,
иначе Дима не стал бы столь эмоциональным и уж никогда, конечно, не назвал бы опера по-журналистски «стариком». – Я не могу просто сидеть и ждать Надю. Скажи: что мне делать?!Интересная вещь получается, – задумчиво произнес Савельев, как всегда, глядя в сторону и избегая прямого ответа. – Твоей Надежде Митрофановой без малого тридцать лет. Она, по твоим словам, шатенка, рост около ста семидесяти. Телосложение у нее плотное вес несколько выше нормы. В то же время первой жертве, Марии Бахаревой, семнадцать лет. Ростом она около ста шестидесяти пяти, весит примерно пятьдесят пять килограммов. Телосложение хрупкое, узкое лицо, тонкие черты. Словом, внешне – никакого сходства. Тогда – вопрос: что их, двоих, связывает между собой?
– Я тебя понял, старик, – сказал Полуянов. Он стал трезветь и для того, чтобы этот процесс завершился быстрее, заставил себя взяться за отбивную. – Я постараюсь выяснить. Я выясню, что их связывает.
– И, знаешь, крыспондент… – Савельев никак не прореагировал на его слова и по-прежнему косил глазом куда-то в сторону, на висящую на стене кабака чеканку «Черкешенка с кувшином». – Я своему верхнему чутью доверяю. И сейчас оно мне говорит, что в основе похищения девушек – НЕ сексуальные мотивы. И если их похитил один и тот же маньяк – это маньяк НЕ сексуальный.
– А какой же? – брякнул напрямик журналист.
– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – как всегда, ушел от прямого ответа опер.
Жанна Сергеевна вышла из горячей ванны. Ей никогда не надоедало заботиться о себе, следить, ухаживать за собой. Слава богу, для этого у нее всегда хватало времени. И денег. Муж не отказывал Жанночке ни в чем. Собственно, именно по тому принципу он и был выбран из нескольких десятков других кандидатов, добивавшихся последние годы благосклонности Жанны Сергеевны. И, конечно, важную роль сыграло то, что супруг имел возможность ни в чем Жанночке не отказывать. Залогом сего являлся его банковский счет, исчислявшийся, по ее прикидкам, долларовой суммой как минимум с семью нулями.
Однако не следует думать, что жизнь Жанны Сергеевны после удачного замужества превратилась в беззаботное беспрерывное порхание. Отнюдь. Забот хватало выше крыши. К примеру, вчера усилиями бездаря Ондрейки оказалась разморожена система в загородном доме. Идиот Ондрейка, естественно, был немедленно уволен (пусть скажет спасибо, что не в бетон закатан и даже из страны не выслан!). Однако затем потребовались прямо-таки сверхусилия – причем со стороны именно ее, Жанны. Максима такие мелочи, как размороженный дом, сроду не интересовали – да и не хватало у него никогда на «мелочи» времени. А где вы, спрашивается, в двадцатиградусный мороз найдете в Москве – за любые деньги! – бригаду толковых сантехников, да чтоб она согласилась работать в ночь, исправляя ошибки предшественников?!
Бригаду, конечно, Жанна в итоге отыскала, но к моменту, когда термометр в особняке опустился уже к критическим плюс двенадцати градусам, а часы показывали половину десятого вечера. В итоге пришлось оставить надзирать за слесарюгами мажордома Кашкина, а самой, вместе с Викой и Нинкой, немедленно эвакуироваться, взяв с собой только необходимое, в столичную квартиру.
Жанна ступила на горячий пол, задумчиво вытерлась белоснежнейшим полотенцем, потом швырнула его в угол и подошла к окну.