Ледяное сердце

– Ну, и где справедливость? Где она?

– И тебе доброе утро. Не знаю, жизни очень несправедливая штука.

Я даже не стала спрашивать у Лилит, что произошло, ведь она и так все выложит на блюдечке с золотой каёмочкой.

– Эта стерва поставила мне тройку за домашку. Только из-за того, что поняла, что я её списала. Вот только не я её списала, а у меня её списали.

Это было правдой, она была не очень умна в точных науках, а вот английский она знала на «ура». Хотя мои оценки благодаря больнице опустились ниже плинтуса, и все специально меня засаживают, чтобы я попрощалась с золотой медалью, но я все равно пытаюсь выйти на прежний уровень, а именно стать в глазах учителей странной зубрилкой с пятёрками. Все учителя удивлялись, как такая, как я может учиться на «отлично» и очень прилежно. А причина была в одном, я хотела получить золотую медаль и свалить, куда подальше, в универ, чтобы не встречать на улицах знакомые лица. Ну, а еще с жизнью без друзей и увлечений появляется много времени, которое я и тратила на одну учебу.

– Ну, и кто же на этот раз у тебя списал?

– Шестаковский. Представляешь. Мне тройку, а ему молодец. Убью гада при первой же возможности.

– Он тебе нравится, а ты ему. Вот вы и беситесь, отыгрываясь, друг на друге.

– Не начинай только. Эта поганая скотина мне не нравится, у меня к нему даже симпатии нет.

– Да, да, конечно.

– Я серьёзно, Кать.

– Хорошо, тогда почему любой наш разговор сводится к Арсению? Почему ты всё время сверлишь его взглядом и проклинаешь? Даже сейчас.

– Я не сверлю его взглядом, а строю план мести. И он мне не нравится, Серебрякова.

– И правда, он тебе не нравится, ты в него влюбилась, причем по уши.

– Екатерина Серебрякова, что ты такое несёшь?!

– Лилит, я ничего не несу, а говорю точные вещи. Если бы это было неправдой, ты бы просто пропустила это мимо ушей, а ты бесишься. Очень сильно. Аж сейчас дым из ушей повалит.

– А ты у нас психолог?

– Собираюсь стать. Только семейным.

И тут я прикусила язык. Чёрт. Я никому, никогда не говорила, кем хочу стать, да и вообще никому ничего не говорила.

– Правда? А я вот не знаю, кем хочу стать. Почему психолог?

Начинается. Как можно ответить на этот вопрос? Я сама не знаю на него ответ. Просто однажды мне захотелось стать психологом. Мне начало нравится наблюдать за людьми и анализировать их поступки, это очень странно, но я никогда и не была нормальной.

– Просто. Я не знаю. Пошли в кабинет, а тут становится слишком людно.

Она только кивнула. До большой перемены, которая была после третьего урока, все было спокойно. Лилит больше ничего не спрашивала, только рассказывала. Я никогда не ходила в столовую, а вот когда начала общаться с ходячим бедствием, это делать приходиться, есть, я не ем, а вот место занять это надо. Я уже сидела за столом и ждала пока Лилит купит себе еды, как какой-то придурок столкнулся с другим придурком и чай, который нёс первый, полетел весь на меня. И ладно бы у него был один стакан, так нет, их было два. И вот спустя пять минут, я стояла в женском туалете, оттягивала белую рубашку, которая была уже не белой, а насквозь пропитана чаем.

Что вот теперь делать? Идти на урок я в таком виде не собиралась, но и домой мне никак нельзя. В голову пришла одна мысль, но я не была уверена, что она сработает, ведь Аня с Артёмом тоже со мной не разговаривали, но попытка не пытка.

– Ань, не прогоняй сразу, – сказала я, только войдя в кабинет.

– Ладно, не сразу, можно постепенно.

– Ань, пожалуйста.

– Что? – она всё-таки отвлеклась от написания чего-то в каком-то журнале. – Что с тобой случилось, чёрт возьми?

Ну да, я бы, наверное, спросила тоже, если бы увидела такую картину: волосы на половину у меня были мокрые, рубашка целиком была пропитана чаем, ну, и джинсы, но их видно не было.

– Столовая, чай, два придурка.

– Я не знаю, что тебе предложить. Серьёзно. Это не из-за того, что я с тобой не разговариваю. Даже у меня есть капля совести в такой ситуации.

– Может у тебя есть одежда какая-нибудь? Любая.

– Не думаю, что тебе она понравится.

– Мне нужно на уроке, Ань. Нужно. Пожалуйста.

– Не думала, что доживу до этого момента. Он исторический.

– А-а-а-нь.

Она подошла к шкафу, я прекрасно знала, что там, скорее всего, платье, но мне было как-то плевать. Сейчас я напялю даже платье.

– Вот, – она протянула мне простое черное платье и показала жестом идти переодеваться.

На переодевания у меня ушло всего-навсего минут пять, я не стала смотреть в зеркало, которое весело возле двери. Прошла мимо, вышла и увидела афигевший взгляд Ани.

– Ахринеть, оно на мне так не сидело, как на тебе сейчас. Ты не пойдешь в таком платье и кедах. Иди, возьми туфли.

– У тебя всегда с собой целый гардероб?

– Нет, мы собирались в ресторан, но теперь я не могу в него влезть. Так что забирай. Дарю. Прям сердце кровью обливается, оно было моим любимым. Кать, что у тебя с венами?

Я знала, что она спросит, а я должна ответить. Теперь обязана.

– Капельницы, я в больнице была.

Она ничего не сказала, только подошла ко мне и начала поправлять платье, туфли я надела пока она говорила, как любит это платье.

– Ну, что же, Серебрякова, посмотри на себя. Только пиджак напяль свой.

Я подошла к двери шкафа, в котором было зеркало и, если честно, не узнала себя. Сейчас я действительно была похожа хоть на девочку, а не на парня. Платье действительно сидело на мне, как влитое и самое главное, оно скрывало недостаток того, что груди у меня не было, но оно было коротким, слишком коротким, так как любит Аня. А небольшой каблук и распущенные волосы усугубляли ситуацию. Мне только оставалось навести марафет и идти на трассу.