Ледяной сфинкс (с иллюстрациями)

На протяжении многих дней наше путешествие продолжалось без единого происшествия. Ничто не нарушало монотонности плавания. Погода оставалась безупречной. Шхуна, подгоняемая свежим восточным ветерком, набрала максимальную скорость.

Тем временем весна вступала в свои права. Начали встречаться стада китов. В этих водах даже большому кораблю хватило бы всего недели, чтобы набить трюм бесценным жиром. Многие матросы, особенно американцы, не скрывали разочарования, видя, с каким безразличием относится капитан к животным, ценящимся буквально на вес золота, да еще в количествах, прежде не виданных в это время года.

Активнее всех проявлял неудовольствие гарпунщик Хирн, к которому охотно прислушивались остальные члены команды. Это был неотесанный англичанин лет сорока четырех от роду, от всего облика которого веяло бесстрашием. Он сумел подчинить себе остальных матросов. Я представлял себе, как он смело поднимается во весь рост на носу китобойной шлюпки и, размахнувшись, вонзает гарпун в бок кита, который уходит под воду, волоча за собой длинный линь… Захватывающее, должно быть, зрелище! Учитывая страстную любовь гарпунщика к своему ремеслу, я не сомневался, что наступит день, когда его недовольство вырвется наружу.

Между тем наша шхуна не была оснащена для китового промысла, ведь, став капитаном «Халбрейн», Леи Гай занимался исключительно торговой навигацией между островами в южных водах Атлантического и Тихого океана. А количество усатых китов, которых мы то и дело замечали в нескольких кабельтовых от шхуны, поражало воображение.

Как-то раз часа в три дня я вышел на бак, чтобы полюбоваться играми нескольких пар морских гигантов. Хирн указывал собравшимся матросам на китов, сбивчиво выкрикивая:

— Вон, видите? Полосатик! А теперь двое, нет, трое! Экий спинной плавник — в пять-шесть футов высотой! Глядите, как они плывут — спокойно, без единого прыжка… О, будь у меня гарпун, то, ручаюсь головой, я бы воткнул его в одно из четырех желтых пятен у него на спине! Но разве на торговой посудине такое возможно?! Нет, здесь нечем потренировать руку! Тысяча чертей! Когда выходишь в эти моря, то надо добывать китов, а не … — Он осекся и, выругавшись, заорал: — Вон еще один, совсем другой!

— Тот, с горбом как у верблюда? — спросил кто-то из матросов.

— Да. Это горбач [88] , — отвечал Хирн. — Видишь, у него все брюхо в складках и длинный спинной плавник? Горбач — редкая добыча, потому что он сразу ныряет на большую глубину и утаскивает за собой многие сажени линя!.. Мы и вправду заслужили, чтобы он огрел нас хвостом, коли не собираемся его загарпунить!

— Осторожно! — раздался крик боцмана.

Шхуне не грозил, разумеется, сокрушительный удар хвостом. Просто у самого борта всплыл огромный кит, и из его дыхал с шумом взметнулся фонтан поды. Весь бак окатило водой.

88

Горбач тоже относится к семейству полосатиков, иное его название — длиннорукий полосатик: в XIX веке на него действительно мало охотились, но по чисто экономическим причинам: он был менее выгоден, чем кашалот или гренландский кит.

— Славная работка! — небрежно выговорил Хирн, пока остальные матросы, вымокшие до нитки, осыпали кита проклятиями.

Нам попадались также гладкие киты, чаще всего встречающиеся в южных морях. У них нет плавников, а под кожей — огромные запасы жира. Охота на них не сопряжена с большой опасностью, поэтому они — излюбленная добыча китобоев, антарктических водах. Мельчайшие ракообразные, называемые «китовой едой», составляют их единственный рацион.

Сейчас менее чем в трех кабельтовых от шхуны плыл гладкий кит длиною футов в шестьдесят, из которого можно было бы наготовить добрую сотню бочонков жира. Троих таких китов хватило бы, чтобы заполнить трюм корабля средних размеров.

— Да, это и есть гладкий кит! — воскликнул Хирн. — Его узнают по мощному, низкому фонтану. Вон, видите — там, по левому борту… Точно столб дыма… Это полосатик. И такое добро уходит у нас из-под носа! Какая жалость! Вот черт! Отказываться набить трюм, когда добро само плывет в руки, — это все равно, что вывалить в море мешок пиастров! Горе тому капитану, который упускает столько товару. Лишить свою команду такого богатства!..

— Хирн! — раздался властный голос. — Заступай-ка на вахту! Оттуда тебе будет легче считать китов.

То был голос Джэма Уэста.

— Господин лейтенант! — взмолился было гарпунщик.

— Ни слова больше, не то я продержу тебя там до завтра. Пошевеливайся!

Не смея противоречить, гарпунщик повиновался: «Халбрейн» заплыла в высокие широты вовсе не для охоты, и, набирая на Фолклендах матросов, мы предупреждали их, что охотиться не придется. У путешествия была единственная цель, о которой знали все, и ничто не должно было нас: от нее отвлекать.

Тем временем шхуна скользила по воде, поверхность которой приобрела красноватый оттенок из-за присутствия миллиардов ракообразных из рода тизаноподов, родственных креветкам. Киты собирали их на наших глазах своим усом, натянутым подобно сети между челюстями, и отправляли огромными глотками себе в желудок.

Такое количество китов разных видов в ноябре указывало на удивительно ранний приход весны.

Отметим между прочим, что уже в первой половине века китобои махнули рукой на моря северного полушария, где киты теперь встречались редко в результате их неумеренного промысла. Французы, англичане и американцы обратили взоры на южное полушарие, где охота на китов еще не представляла особого труда. Вполне возможно, что китобойный промысел, процветавший в недавнем прошлом, скоро вообще сойдет на нет. Так я размышлял, наблюдая невиданное скопление китов.

Должен сказать, что со времени нашего последнего разговора о романе Эдгара По Лен Гай отбросил былую сдержанность в общении со мной. Теперь мы нередко просто болтали о том, о сем. В тот день он сказал:

— Присутствие китов свидетельствует о близости берега, потому что ракообразные, которых киты употребляют в пищу, всегда держатся вблизи берегов. К тому же самкам требуется мелководье, чтобы производить на свет потомство.

— Если дело обстоит гак, капитан, — отвечал я, — то почему мы не наметили никакой земли между Южными Оркнейскими островами и Полярным кругом?

— Вы правы. Чтобы увидеть землю, нам нужно отклониться на пятнадцать градусов к западу, где расположены открытые Беллинсгаузеном Южные Шетландские острова, острова Александра I и Петра, наконец. Земля Грейама, впервые открывшаяся взору Биско.

— Выходит, присутствие китов не всегда свидетельствует о близости земли?

— Даже не знаю, как вам ответить, мистер Джорлинг. Возможно, я ошибаюсь. Быть может, следует связать огромное количество китов с погодными условиями этого года…

— Пожалуй.