Ледяной свидетель (сборник)

– Ничего себе! – возмутился тот. – Я иду себе, никого не трогаю, вдруг незнакомый мужик мне – а ну, стоять! Вы бы сами остановились?

– Я же представился, – пожал плечами Крячко, – что из полиции.

– Ага, – с ехидцей произнес Шугаев. – Так я и поверил!

– Ладно, иди давай, – отпустил Станислав.

Шугаев не заставил себя уговаривать и быстро припустил в противоположную от остановки сторону. Чуть подумав, Стас снова набрал номер Гурова.

– Слушай, я тут в приемной, – понизив голос, сообщил тот. – Ангелина эта – типа ясновидящая, у нее сейчас сеанс, просила подождать. Но сидит у нее не Олеся.

– Она дома, – сообщил Крячко.

– Так, давай дуй к ней и вези прямо в РОВД при любом раскладе. Оставишь ее там, я скоро подтянусь. С Глотовым назначено на два, так что успеем с Юрьевой разобраться.

– Лады, – коротко ответил Крячко и пошел обратно во двор дома Шугаева, где остался его джип.

Сев в машину, он поехал по адресу Олеси Юрьевой. Девушка была дома одна, и дверь открыла сразу, не поинтересовавшись, кто это пришел к ней с визитом. Увидев незнакомого мужчину, она, правда, ойкнула:

– А вы кто?

– А мы – полиция. – Напирая животом вперед, Крячко вошел в прихожую, оттесняя Олесю.

– Ой! – снова повторила девушка. – А мы не вызывали!

– А мы вот сами приехали, – расплылся в улыбке Крячко. – Оперативно так. А то нас все ругают, что мы опаздываем, вот решили исправиться.

Олеся, ничего не понимая, в растерянности хлопала ресницами.

– А вы кого-то другого ждете? – полюбопытствовал Крячко.

– Я? Нет, я никого не жду. Только… Впрочем, неважно.

– Что неважно? – Крячко сделал еще шаг вперед, оттеснив Олесю к стене. – Глотова ждете? Он, наверное, вместо налоговой к вам собирался?

– Какого Глотова? – Олеся совсем растерялась, но при этом испуганной не выглядела. Вдруг выражение ее лица резко изменилось, и она воскликнула: – Вы меня, наверное, с кем-то спутали!

– Да нет, сударыня, не спутал. Если, конечно, вы Олеся Николаевна Юрьева.

– Да, это я, – подтвердила девушка. – Но я не понимаю, вы меня в чем-то обвиняете? У вас такой строгий тон…

– Вчера было совершено нападение на полковника МВД Льва Гурова, с которым у вас, многоуважаемая Олеся, была назначена встреча, на которую вы, кстати, не явились. И вам придется постараться объяснить, каким образом получилось так, что за полковником следили во время этой встречи, о которой, кроме вас, никто не знал, – произнес Крячко, исподлобья глядя на Олесю.

– А может быть, он сам кому-то рассказал? – с надеждой в голосе спросила Олеся, но недобрый взгляд Крячко тут же убил эту надежду.

– Где вы были в то время, когда договаривались о встрече с ним? – спросил Крячко.

– В салоне Ангелины. Это ясновидящая.

– Угу. Вы говорили ей о звонке?

– Я… Нет, не говорила. Я же вообще не знала, что это звонит полковник полиции! Я просто сказала, что появился человек, который может рассказать мне о судьбе Вячеслава. Это мой жених, он пропал, понимаете, и Ангелина взялась помочь. А… – Олеся вдруг прикусила губу. – А почему о нем хотел поговорить со мной полковник полиции? При чем тут полиция?

В других обстоятельствах Станислав Крячко, вероятно, и проявил бы чуткость, но сейчас он просто проговорил:

– Потому что ваш жених найден мертвым. Он был убит почти три месяца назад.

И тут же пожалел о том, что сказал, потому что Олеся вдруг сильно побледнела, отшатнулась, взглянула на Крячко безумными глазами и, опустившись прямо в прихожей на пол, разрыдалась, уронив голову на руки.

– Эй, эй. – Крячко похлопал девушку по плечу. – Ладно, ладно, поднимайся! Валерьянка есть у тебя?

Олеся ничего не ответила на это, продолжая рыдать. При этом била себя в грудь и повторяла, что это она виновата во всем. Крячко топтался рядом, не зная, что делать. Он гораздо лучше ориентировался, когда приходилось иметь дело с физическим противостоянием. При виде же женских слез, а особенно истерик, он попросту терялся.

Продолжая топтаться на месте и говоря какие-то успокаивающие слова, Крячко вдруг различил брошенную Олесей сквозь рыдания фразу:

– Это я его убила! Я! Я все испортила!

– Опа! Интересный расклад. Ну-ка, красавица, поднимайся и поедем со мной. Там все подробно и расскажешь – как убила, когда и почему. Ну, давай, давай, – сгреб он бьющуюся в истерике Олесю, накинул на нее первую попавшуюся на вешалке куртку, помог надеть сапоги и повел к двери.

При этом он был начеку, поскольку остерегался возможной попытки к бегству со стороны Олеси. Ему не раз доводилось присутствовать при симуляции истерик, когда задержанные, усыпив бдительность оперативника, просто сбегали. Но Олеся не пыталась никуда сбежать, и истерика ее, кажется, была настоящей. Она сидела, дрожа, на сиденье рядом с водительским, к которому Крячко на всякий случай приковал ее наручником – больше для того, чтобы она перестала колотить себя руками в грудь.

Ерзая на сиденье и чувствуя себя крайне неуютно, он прибавил газу и на полной скорости помчался к РОВД. Одновременно позвонил Гурову и сообщил, что ждет его там вместе с задержанной Юрьевой.

Гуров же тем временем дождался, когда из кабинета Ангелины вышла, обдав его шлейфом не самых дорогих духов, женщина лет пятидесяти, после чего зашел сам. Ясновидящая была не первой молодости, в жгуче-черном парике, с какими-то жуткими перстнями в пауках и скорпионах, унизывавшими ее полноватые пальцы.

В антураже «кабинета ведуньи» царила гремучая смесь православия, язычества и откровенного оккультизма. Репродукции икон, восковые свечи, зеркала в черных лентах, узелки с какими-то пряными травами, развешанные по углам, пожухлые цветы, огромное блюдо с водой, колода карт, надписи на стенах на непонятном языке… Гурову хватило одного взгляда на все это, чтобы понять, что представляет собой эта «ведунья». Впрочем, он и до визита сюда был уверен, что имеет дело с обыкновенной шарлатанкой, коих пруд пруди как в столице, так и далеко за ее пределами.