Ледяной укус

Ее печаль была почти осязаема, но, по крайней мере, она уже начала понимать реальность.

— Ты разговаривала с Габриэлем?

— Он думает, я подлежу искуплению

Это простое заявление заставило меня чувствовать себя лучше, чем на протяжение долгого времени. Габриэля было не легко поразить, и у него была интуиция — магическая или иная — на счет будущего. Если он думал, что Мэллори подлежит искуплению, это чтото значило. И это не было, как будто он склонен к комплиментам.

— Это уже что-то, — сказала я.

— Это что-то, — согласилась она. — Я работаю в баре. Это мой перерыв на ланч, я полагаю, так же я не сильно голодна. Я не сильно что-либо прямо сейчас. Оцепенение, полагаю. Я знаю вещи, которые делала. Они проигрываются в моей голове снова и снова и снова. Но они ощущаются отдаленно, словно это была не я. Будто я только смотрела воспроизведение видео или чего-то.

— Эти вещи случились. Они были реальны.

Она кивнула. — Габриэль говорит, он думает, что у меня чувствительность к неустойчивости, которую создает Малифициум. Он думает, вот почему я была такой приманкой для него.

Я кивнула. — Педж сказала, все колдуны чувствуют это немного

— Немного более, чем остальные, я полагаю. И я не старюсь оправдаться. Я только — я стараюсь понять, почему, — она начала всхлипывать снова.

Я села на кровать рядом с ней. Не трогая — я не была к этому готова, но признавая, через что она прошла, и что она, наконец, предстала перед своими демонами.

— Господи, меня тошнит от себя, — сказала она через несколько минут.

— Многих из нас, — сказала я с самодовольной улыбкой, и она выдавила улыбку и кивнула.

— Я нуждалась в этом, — сказала она, костяшками пальцев смахнув слезы. — Я не могу использовать мою магию здесь. Он устроил это или что-нибудь.

— Я знаю.

— Пройдем много времени, прежде, чем они позволят мне использовать ее снова. Но

Габриэль думает, у меня есть талант, но я должна тренироваться, как использовать по правильным причинам

— Габриэль сказал это? — это была необычно практичная позиция для оборотня, который обычно больше озабочен кутежом, нежели консультированием.

— Он сказал, там есть работа, которую я могу делать. Тяжелая работа, но выполнимая.

— А он что сказал?

Она потрясла своей головой. — Я не уверена, что это важно. Я не уверена, что когданибудь сделаю это для кого-нибудь, неважно, что я делаю.

Она и Сет были парой сейчас. Оба столкнулись с виной и призраком того, что никогда не смогут искупить, того, что они сделали. Оба страдают, из-за книги нареченной — крепко — сделать жизнь лучше для всех.

Мораль этой истории? Не трахаться с магической целью.

— Есть одна вещь, которую ты можешь сделать, чтобы помочь, — сказала я.

Она посмотрела на меня, и я доверила ей свою тайну.

— Ты не можешь завершить заклинание фамильяра, но ты и Этан каким-то образом связаны друг с другом

Мэллори побледнела. — Что?

Я думаю, когда ты испытываешь сильные эмоции, он тоже. Вы связаны друг с другом, изза заклинания, которое ты пробовала.

Она была в ужасе, который фактически заставил меня чувствовать себя лучше. — Боже мой, Мерит, я не знала.

— Я не хотела говорить тебе, — призналась я. — Не до тех пор, пока я не уверена, что ты контролируешь себя. — Я не была до конца уверена, что она контролировала себя сейчас, но она осознавала свою слабость и то, что она сделала, что было более зрело, чем то, что я видела от нее до сих пор.

Я ожидала больше слез от своего признания, но она закалила свое выражение и посмотрела вверх на меня.

— Я исправлю это, — сказала она.

— Тогда сделай это, — сказала я. — Сделай этот свой первый акт раскаяния. Верни его мне.

Маленький черный будильник на тумбочке зазвенел, и она постучала по нему рукой. — Я должна вернуться к работе.

Я кивнула. — Что ты должна сделать?

Снова посуда. В баре подают еду и оборотни едят.

Она прошла от высоко профильной объявленной исполненной власти до мощной ведьмы…. и теперь она убирала за пьяными оборотнями в задней части захудалого бара.

— Это беспокоит тебя? То, что ты занимаешься посудой?

— Но это что-то такое не магическое. И есть своего рода безопасность, я думаю с ними со всеми вокруг меня. Как я не могу отходить в то время как они наблюдают. И что они реально верят, что я смогу сделать, что-то стоящее когда-нибудь.

— Как долго — когда-нибудь?

Она дернулась — Как долго это займет — компенсировать то, что я сделала? — Она встала. — Мне нужно спуститься вниз

Я не хотела ехать обратно в Дом. Я не хотела встретить Доминика по пути или Дариуса или Этана, когда вернусь. Я получила ее точку зрения об охране. Здесь я была за спинами дюжины оборотней и большого количества оружия. Это не могло быть в безопасности от

Доминика. Нет на самом деле, но ощущалось безопаснее. Это чувствовалось удаленным от мира, и я могла использовать это прямо сейчас

— Я могу тебе помочь?

Она посмотрела на меня, колеблющаяся надежда на ее лице, и кивнула.

Таким образом, я осталась с ней. Мы пошли вниз, и я повесила свою кожаную куртку на задней двери. Она бросала еду, а я мыла, и в росте тепла и пара, под бдительным оком очень большого перевертыша с очень большой пушкой, мы сделали нашу работу в тишине.

Это не был акт прощения, но это был шаг вперед. И сейчас, он мне нужен.

Глава 18 ГЛУБОКАЯ ВПАДИНА

Я покинула украинское село под музыку радио из окон.

Распарившись в бане, растопленной на всю мощь, но лишь немного наслаждаясь теплом на обратном пути к дому.

Я чуть не стукнула кулаком по приборной панели, когда радио было прервано сигналом статистики, но это не была проблема с моим радио.

Это было предупреждение.

— Ребята, мы приносим извинения за вмешательство, — сказал диктор, — но мы собираемся вести трансляцию от дома Дэна О'Брайена, который вы может быть помните, находится в южной части Чикаго четыре-четыре.