Ледяной ураган

— Проходите. Обувь не снимайте, — махнула на них рукой бабушка.

— Бабуль, что у вас тут? Расскажите.

— Моему Лёне стало плохо. Сердце, голова… Он лежал вчера, я просила вызвать скорую, у соседей генератор в гараже, телефон заряжен, но они сказали, что это на крайний случай. А человеку плохо — это что не крайний? И сказали что всё равно никто не приедет в такую погоду. Потом Лёня поел немного, пошёл покурить на балкон и не дошёл, — говорила Нонна Андреевна нараспев, словно священник в храме

В одной из комнат на ковре лежал дедушка. На боку в неестественной позе и с открытыми глазами.

— Он упал и стал задыхаться. И умер. Лежит так уже с вечера. И смотрит на меня, — цедила она.

— Бабушка, давайте мы его на балкон отнесём, чтоб… — осёкся парень.

— Чтоб он не пах, да? — спросила бабушка.

— Да.

— Мне этот пустослов-законник сказал, что переносить тело нельзя, хоронить нельзя. А то потом как установят, что это ненасильственная смерть? Что меня потом обвинят в том, что я его… Да у нас нечего взять! Никаких у нас нет этих, ни страховок, ничего, ни денег, вы уж мне поверьте. Дети мои, внуки — это всё что у нас есть. Зачем мне Лёню того? Мы с ним пятьдесят лет прожили…

Двое парней подняли диван, под которым прилип ковёр ещё с времён СССР. Было видно, что пенсионеры не увлекались ни ремонтом, ни перестановкой и всё стояло так, как это расставили много лет назад. Вытащив ковёр, они подкатили тело деда так, чтоб полотно можно было закрутить в рулет. Тело не поддавалось и было жёстким, что говорило о практически полном трупном окоченении. В итоге пришлось оставить его в той позе, что и был, только передвинув. Мужчины крутили труп в ковре, пока Таня успокаивала вдову. Затем они вынесли ковёр с трупом на балкон, изрядно запыхавшись. Спасибо тому обстоятельству, что у бабки с дедом не было денег, чтоб утеплить и застеклить балкон. И поздней осенью можно оставить там тело, чтоб оно медленнее разлагалось.

— Спасибо вам, спасибо, — плакала Нонна Андреевна, — я ночью глаз не сомкнула, казалось, он сейчас очнется, а потом поворачиваюсь, а он лежит на боку на полу, перевернулся как-то сам и смотрит на меня… — Может вы чаю хотите, голубчики? И ты девочка тоже.

— Спасибо, да, — ответил один. А второй только помахал головой.

— Да, спасибо, — ответила Таня.

— Бабуль, а можно только руки помыть? А то…

— А, от Лёнечки моего отмыться хотите? Что ж, это да, гигиена рук это важно, ванная у нас прямо.

Через десять минут, когда все уселись за стол, Нонна Андреевна сказала:

— Вот печенье есть у меня тут, чай Принцесса Нури, мармеладки, угощайтесь, а то без горячего сейчас плохо, в магазинах ничего нету. На клеёнчатой скатерти стояла кастрюлька с половником, только что с газовой плитки. Все с аппетитом хлюпали чаем с сахаром и лимоном, с мармеладом и печеньем.

— Свечки в магазине стоят сто пятьдесят рублей за штуку, мои хорошие, а ещё три дня назад были двадцать пять рублей. Газовых баллонов нет, а газовые плиты две тысячи семьсот. Совсем очумел наш "хозяин гастрономов".

— Вы хоть не голодаете, бабуль? — поинтересовалась Таня.

— Внучка, что ты! Уж что-что, а еда у меня дома всегда есть. Сейчас я вам корзинку соберу, подождите.

Нонна Андреевна достала из секретера печенье, чай, сахар, а потом во второй заход шесть баллонов, свечи и спички.

— Вот, мои хорошие, возьмите. Спасибо вам за помощь, — сказала хозяйка, разделив всё по ровну.

Таня была очень рада. Провизия была нужна, как никогда. С такими запасами она могла протянуть ещё дня два. А уж если доживёт до понедельника, то вообще ничего не страшно.

— У меня внучка старшая твоего возраста и волосики такие же пшеничные, глазки зелёненькие — говорила бабушка, поглаживая Таню по распущенным волосам, — Красивая, как ты.

Почаевничав, все трое попрощались с Нонной Андреевной и пошли искать новости про обстановку у местных. Спустя полчаса удалось выяснить, что скоро привезут дизельные генераторы, которые будут по очереди подключать к домам. Но когда это — неизвестно, как сказал рабочий из администрации острова. Прошёл слух, что Китай и Корея передали гуманитарную помощь жителям Владивостока, как это было кем-то сказано, с пафосом, но никакой помощи никто не получал. Ещё люди говорили, что мост закрыт из-за сосулек гигантского размера, буквально по полтонны размером. Звучало это просто невероятно, как часть сюжета из фильма-катастрофы. "А у нас ведь тут и правда катастрофа" — осознала окончательно Таня.

Возвращаясь домой, Таня стала свидетелем странного случая: молодой человек или даже ещё школьник пытался лопатой разбить лёд на дороге, расчистить её. Но пожилому сварливому соседу, который то и дело искал на кого накричать, это не понравилось, и он стал очень грубо разговаривать со школьником:

— А что ты там делаешь? Зачем? Что задумал?

— Я дорогу чищу, — спокойно ответил второй.

— Не-е-ет, это всё не просто так! Зачем ты её чистишь?

— Чтоб люди не падали.

— Ты это дело бросай! Это всё не просто так! Ты из ЖЭКа? Потом с нас деньги возьмёте! Проваливай! — кричал во всё горло сосед, перевалившись через перила.

Таня было хотела остановить этот спор, но он уже прекратился сам собой.

Последниие дни

Каждая минута тянулась, как час. А каждый час, как день. На часах было всего двенадцать дня, а Таня уже изнемогала. То она прислушивалась к ругани соседей, то к мяуканью кошек, то к лаю собак, то к смеху детей, которые задорно катались, как на катке (а по всему острову и правда был каток — лёд толщиной около десяти сантиметров, который покрывал всё), не смотря на опасность. Они падали, смеялись и опять вставали. Таня обычно не оставалась одна, наедине со своими мыслями, особенно так надолго. Не было способов себя отвлечь: ни компьютера, ни телефона. Да и в такой ситуации сложно просто расслабиться и, допустим, начать читать книгу, потому что всё время кажется, что ты что-то можешь сделать. Но что сделать Таня не знала. И решив, что это не в её силах, уговорила себя отвлечься физическим трудом. Набрав ведро ледяной воды, взяв тряпку, соду и засучив рукава, она открыла холодильник. "Здесь по-прежнему пусто, но хоть будет чисто" — подумала Таня. Холодильник был и правда очень грязный, особенно морозилка. Спустя два часа, она радостно приняла результаты своей работы — белоснежный металлический квадрат сильно выделялся на фоне неприбранной кухни. Таня решила вымыть и её, но обнаружила, что воду отключили. Она хотела было натаскать льда и дождавшись пока он растает, использовать эту воду, но чем разбить лёд, не представляля. "Уже два часа дня. Осталось дотянуть до восьми. Там надо будет ополоснуться, выпить чаю и лечь спать. А там глядишь и утро. И что-то изменится" — успокаивала себя Таня.

Она решила выйти и подышать свежим воздухом, в погоне за чудодейственными свойствами которого, приезжают туристы в любое время года, особенно летом. Собравшись, она вышла из подъезда и обнаружила удивительную картину. "Русскоостровская пастораль, не иначе" — сокрушалась Таня. Около помойки, точнее уже возле свалки, в которую она превратилась после пяти дней невывоза мусора, сидела кошка. Худенькая и, само собой, голодная, она доедала объедки. Со склона спускалась лиса, морда, нет, всё-таки лицо которой выражало что-то вроде: "Вы тут с ума сошли? Что происходит? Почему нет еды? Вы же меня обычно кормите?". И правда, начиная года с две тысячи двенадцатого, лисы были здесь как ручные, их часто подкармливали местные жители, да и студенты кампуса ДВФУ. Светло-рыжие лисы, почти бурые по окрасу, они совсем не напоминали тех, которых рисуют на иллюстрациях к детским сказкам. Местные лисы составляли большую конкуренцию котам, в результате чего те и другие вступали периодически в драки друг с другом.

Кошка зашипела в сторону приближающейся к свалке лисы. Таня очень хотела покормить оголодавших братьев меньших, но у нее ничего не было из того, что можно безопасно дать им. "Правильно говорил мой преподаватель по социологии: "Животное не ест гадость, оно не человек"". К этой парочке присоединился пёс на трёх лапах, которого Таня, регулярно подкармливавшая собак и кошек, видела впервые. "Наверное, он из другого двора" — подумала Таня. Он осторожно прыгал на трёх лапах, как бы разведываю обстановку. Где-то с балкона закричал мужчина, напугав животное: "Народ, кому нужен трепанг, краб, мидии?". И ему ответили с другого балкона: "Бесплатно?". "Нет, конечно. Две тысячи триста за кило. Хах, бесплатно, ишь чего захотели" — саркастично ответил "торгаш". За что получил в ответ пару ласковых от женщины с другого балкона. "Пир во время чумы" — подумала Таня. И тут её голову пронзило стихотворение, которое она написала сама пару лет назад, пророческое, получается: