Ледяные крылья

С края, на высоченном валуне, в позе дикой кошки наблюдает Велира, ветер играет черным костром волос. В кулачках стиснуты рукоятки, клювы сабель упираются в камень, напоминают передние лапы богомола.

– Помочь?
– кричит пиратка.

– Не вздумай!
– отзывается Хафал, не прекращая наступать.
– Он мой!

Эгорд и Хафал пыхтят как гейзеры, по коже катятся капли, но меч и клешни звенят снова. Пока битва гонит по жилам горячую кровь, вспоминается, как Витор вот так же учил Эгорда сражаться.

Воин-маг снова утыкает острие меча в скорпионий панцирь.

– Отлично!

– хвалит.
– Еще раз!

Клинок скрещивается с жалом, Хафал кидается в атаку с яростью, под колючими бровями пылает ядовитое пламя, челюсти и жвала щелкают. Сталь звенит очередью, изливает искры, меч тычет сыну Зараха в живот, но глухой звук удара о хитиновые щитки тонет в рычании.

– Молодец!
– выпаливает Эгорд.
– Еще!

Хафал задыхается.

– Червяк ледяной!.. Ты... сильнее... пока...

– Ты хорош в атаке, но мало уделяешь внимание обороне. Потому и проигрываешь. Но это поправимо. Продолжим!

И они продолжают. Продолжение растягивается на долгие и весьма увлекательные минуты, до момента, когда рядом с очагом дуэли вспыхивает свет, разлетаются сочные белые ленты, открывая столь же чистую белизну жреческих одеяний. Халлиг! Вновь телепортировался...

Посох нацеливается на демона, тот мощным прыжком отлетает, лапы ударяются о поверхность валуна рядом с Велирой. Хвост извивается упруго, как металлический, выплескивает гнев в потоки ветра, две пары смотрят друг на друга в воющем безмолвии, Эгорд и Халлиг внизу, Хафал и Велира сверху...

– Еще встретимся!
– рычит демон.

Прыжком через голову исчезает в каньоне. Велира соединяет сабли в золотые крылья, те уносят владелицу следом.

– Не сомневаюсь, - говорит Эгорд тихо, с улыбкой.

Старший жрец глубоко вздыхает, посох выравнивается по вертикали.

– Как здесь оказался?
– спрашивает воин-маг.

– Увидел из окна крепости. Далеко, еле разглядел, но все-таки. А ты тут что искал?

– Просто гулял. Отдыхал.

– Вот как...

Молчание.

– Все собирался спросить...
– наконец говорит Халлиг.
– На корабле ты рассказывал, как дико боялся скорпионов... А сейчас боишься?

Эгорд качает головой.

– Нет.

– Почему?

Дыхание задерживается. Воин-маг с мелкой судорогой выпускает из легких яд.

– Из-за дурацкого страха бросил в беде лучшего друга, отца и учителя. А "младшая сестренка" стала демоном... Что может быть страшнее? Нет, не боюсь ни скорпионов, ни огня, ни крови, ни грязи... Самое страшное уже случилось, и бояться смысла нет. Остается только с этим жить.

Молчание.

– Что ж...
– подает голос Халлиг.
– Иногда полезно упасть на дно.

– Зачем?

– Ради опоры. Есть от чего оттолкнуться для взлета.

Не сразу и едва, но Эгорд усмехается. Бредут к обрыву, шаги разгребают осколки льда, те глухо перестукивают, от голубоватого облака кристаллов струится мороз. Эгорд и Халлиг замирают на краю плато, два взора устремлены на слегка замутненную дымкой огромного расстояния крепость, воздушная река теребит одежду и волосы...

– Как дела с последней ловушкой?
– спрашивает Эгорд.
– Ничего не придумал?

– Нет. Бесполезно. Похоже, тайна за дверью так и останется тайной.

– Обидно.

– Не то слово... Столько сил потратил зря.

– Пойду взгляну, может, что в голову придет...

– Попытайся... Только не клади руку в замок! Сгоришь мгновенно.

– Да уж понятно.

Спустя полчаса Эгорд на третьем этаже подземелья, на окраине черного лабиринта. В начале коридора, что заканчивает таинственной дверью.

Полусидит-полулежит в ледяном кресле. Недавно взращенная из фантазии мебель дышит туманом, лед выпускает мягкие лучи цвета океанской пучины, от основы расползлись кольчатые ледяные корни, пролегли вдоль стен, кончики мерцают в самой глуби коридора, около двери. Из этих червей льется такой же свет, земляное горло будто затоплено призрачной водой.

Сквозь десятки метров задумчивый взгляд Эгорда упирается в паутину дверных узоров и блестящую, как ложка, серебристую впадину в форме человеческой кисти - замок, на его дне залегла смертельная, непреодолимая ловушка... Что делать? От бесплодности размышлений взгляд становится сонным, упершись в ледяной подлокотник, воин-маг медленно трет подбородок, другая рука сжимает до треска и разжимает соседний подлокотник, нога вытянута, вторая - подогнута...

– Эгорд...

Воин-маг вздрагивает, голова делает пол-оборота, глаза косятся в сливовый сумрак.

Из темноты робко выплывают очертания волшебного морского платья. На предплечье Жемины висит корзинка.

– Принесла покушать, - говорит вкрадчиво.

Эгорд медленно выдыхает, внезапно на душе становится тепло и спокойно, наверное, это и есть капелька семейного счастья, когда человек кому-то нужен, когда о нем помнят и заботятся... Не мешает даже вчерашнее воспоминание.

– Спасибо, родная, - улыбается Эгорд.
– А я совсем увяз в делах, приключениях, тайнах, нет сил выпутаться... Ты очень вовремя. Правда.

Жемина отвечает улыбкой.

– Я рада.

Бесшумно подходит к ледяному креслу, туфельки переливаются оттенками морской синевы, приседает напротив Эгорда, ему на колени опускается корзинка. Внутри выпечка, исходит парок и ароматы, пробуждающие голод, рядом горшочек, накрыт тугой тканью, горловина перетянута веревочкой.

– Поешь, любимый.

– Давай вместе, родная. Посиди со мной.

Эгорд отставляет корзинку на подлокотник, объятия раскрываются, Жемина пересаживается Эгорду на колени, воин-маг приказывает доспехам выделить тонкую пленку света, чтобы девушка не замерзла, та вжимается в широкую сияющую грудь, Эгорд обнимает.

– Прости, - шепчет Жемина.
– Наговорила вчера много дурного...

– Моя вина.

Пока огрубевшие ладони гладят нежный шелк волос, кремовую кожу на плечах и ткань удивительного платья, где отражается живой морской мир, взгляд снова тонет в глубине коридора, в синем от света ледяных щупалец воздухе, упирается в тупик. Самый глухой в жизни тупик в виде серебристого желоба-руки.

– Все ломаю голову над этой дверью, будь она неладна, - вздыхает Эгорд.
– Представляешь, ее охраняло столько ловушек, подумать страшно! Халлиг обезвредил почти все, но последняя...