Ледяные страсти
Шрифт:
– Да, и Инга говорила, что видела Панова в обществе быковатых таких элементов, которые ему якобы угрожали, - кивнул Денис.
– Но встреча с этим, как его, Гальбертом у катка не могла быть случайной? Вы уверены, что Панов с ним знаком?
– В том-то и дело, что не уверены, - пожал плечами Николай.
– Есть одно объяснение, обеляющее Панова, - сказал Макс.
– Мафиози постоянно трясут известных спортсменов. Я, например, читал, что наших хоккеистов в НХЛ практически всех обложили данью. Могильный из «Ванкувер кэнакс», Житник из «Баффало сэйбрз», Малахов из «Монреаль канадиенс»,
– Но ты же сам настаивал, что Панов из мафии?
– удивился Щербак.
– А я и не отказываюсь. Просто высказываю еще одну версию.
– Денис Андреевич, а можно мне сказать?
– вклинился Никита.
– Я узнал, кому принадлежит красная «десятка» с цифрами номера пятьсот семь, которую я видел около катка.
– Ну, не томи!
– потребовал Филя Агеев.
– Она зарегистрирована на мать Светланы Рудиной, Регину Романовну Чиркову. Но Чиркова сейчас в Германии, и на «десятке» ездит сама Светлана.
– И что же, она, по-твоему, спровоцировала аварию, в которой чуть не погиб ее любимый?
– хмыкнул компьютерный гений Макс.
– Я не знаю, - смутился Никита.
– Сванидзе, наверное, мог взять машину. А вдруг за поджогом и за предыдущими избиениями тоже он стоит?
– Значит, нужно посадить его под замок, - отрезал Николай.
– Пусть остынет. В конце концов, он не стекла бил и не кнопки на стул подкладывал. Панов в любом из инцидентов мог запросто погибнуть, а за покушение на убийство полагается срок.
– Ну, положим, посадить его никто не позволит, - скривился Агеев.
– Кто будет медали зарабатывать и престиж страны отстаивать?
– Ладно, - согласился Щербак.
– Значит, пусть важные перцы из Госкомспорта, которые будут его от тюрьмы отмазывать, вдолбят в его грузинскую башку, что пора прекратить вендетту!
– Коля! Ты бы успокоился, а?
– попросил Денис.
– Чего ты вообще завелся? Вина Сванидзе ни по одному из эпизодов нами не доказана, между прочим.
Щербак только отмахнулся:
– Чистосердечное признание заменяет доказательства.
– В нашем случае. С бо-о-ольшой натяжкой. Может быть. Но у нас, между прочим, и чистосердечного признания нет.
– Будет, - пообещал Николай.
– Если виноват, будет обязательно.
– Сванидзе я займусь сам, - решил Денис.
– Ты, Коля, раскапывай бандитов, Гальберта, Султана, а параллельно займись Ингой…
– Один, что ли?
– Хорошо, давай на пару с Севой. Кстати, а где Сева? То-то я смотрю, чего-то не хватает…
– Сева в казино, - ответил Агеев.
– Он что, сутками в казино?
– удивился Денис.
– А это заведение круглосуточное.
– Ясно. Итак, Николай и Голованов: бандиты и Инга. Никита, выясни, что будет Панову, если он завалит подготовку сразу двух пар к чемпионату мира?
– Как выяснить?
– растерялся Онисимов.
– Поговори с большими шишками в Федерации фигурного катания, не знаю… - Денис пожал плечами.
– Сходи под видом журналиста, пригласи кого-нибудь в баню, а вообще, тебе интуиция подскажет. Или Макс. Работаешь вместе с ним. А я еще попробую отработать тренеров
Поскребывая щетину, Голованов приблизился к зеркалу в ванной. Казино, а водка фиговая, подумал он, отфыркиваясь под струей холодной воды. Башка гудит. Потер припухшие глаза и задумчиво сплюнул в раковину. А Донбассу небось, наоборот, все в кайф. Сукин сын, но ведь как подфартило, а?! Четыреста тысяч «зелеными» - уму непостижимо! И ведь к игровому столу с фишками не пошел, сразу в кассу, ничего не скажешь, профи есть профи.
Перекинув полотенце через плечо, Голованов вышел из ванной.
Кстати-кстати…
На радостях вчера они выпили так, что обсуждение интересующего Голованова вопроса отложилось само собой. Как он попал домой, вспоминалось с трудом и фрагментами.
Сева взял мобильный телефон и подошел к окну. Из соседнего подъезда мужчина с женщиной носили объемистые дорожные сумки и складывали их в багажник желтой машины.
В трубке раздавались протяжные, ровные гудки. Донбасс на звонок не отвечал. Голованов посмотрел на часы, машинально проводив взглядом желтое такси с незакрытым, набитым до отказа багажником, и усмехнулся. Вспомнилось, как он сам, будучи лейтенантом, переезжал из одного гарнизона на повышение в другую часть, закинув на заднее сиденье «уазика» только небольшую котомку. Сержант лихо мчал его к отходу поезда, выруливая по непролазной грязи и не обращая внимания на забрызганное лобовое стекло с отсутствующими «дворниками».
Вдруг на дорогу с опушки леса выбежал мужчина в грязной строительной спецовке и отчаянно замахал руками:
– Командир! Ты ж на станцию? Подкинь, а? На поезд опаздываю!
Лейтенант кивнул на заднее сиденье «уазика», и машина с ревом сорвалась с места, разбрызгивая мутные лужи. Голованов снял фуражку и потер уставший лоб. В зеркале заднего вида было видно, как мужик с простецкой, рабочей физиономией (о, какое же это оказалось заблуждение!) нетерпеливо ерзал на заднем сиденье, не обращая внимания на лежавшую рядом солдатскую сумку. На станции он пулей выскочил из машины, махнув в благодарность рукой, и исчез.
Голованов за несколько минут до отхода поезда успел купить в привокзальном буфете лежалых пирожков и бутылку пива. Затем, покрутившись на платформе, завернул по естественной причине за кирпичную будку стрелочника, что стояла между запасными путями, и остановился, раздраженно сплюнув сквозь зубы. Двое мужчин нещадно избивали третьего, уже не сопротивлявшегося, в испачканной кровью спецовке и цеплявшегося из последних сил за выбитые из стены кирпичи.
– С С Бойцы, мать вашу!
– Голованов бросил сумку на землю.
– Двое на одного, что за дела, а?!
Мужчины обернулись, сверкнув черными цыганскими глазами.
– Тебе чего, служивый? Пера попробовать?
Возле живота лейтенанта сверкнуло лезвие. Но он, схватив на лету руку, с хрустом вывернул ее за спину, и нож вывалился из разжатых пальцев. Толкнув в вывихнутое предплечье, он шмякнул цыгана лицом о стену и одновременно ударил ногой в грудь кинувшегося на него второго.
– Жив?
– Голованов, схватив за окровавленный воротник спецовки, поднял с земли своего случайного пассажира.