Легенда о Блэке. Глаз Бога

Невиллу Лонгоботтому – меч Годрика Гриффиндора, в знак того, что Распределяющая Шляпа никогда не ошибается.

Джиньевре Уизли – разработанный мной Омут Памяти с подробной инструкцией. По части сохранения воспоминаний, он работает немного лучше дневников.

Элис Мораг Паркс – свою зажигалку-деллюминатор. Надеюсь, она найдет его достаточно курьезным, чтобы не использовать по прямому назначению.

Рональду Билиусу Уизли – своего феникса Фоукса, если последний будет не против. Мне кажется, что они хорошо подойдут друг другу по цвету, к тому же, насколько мне известно, у него до сих пор нет совы.

Гермионе Джейн Грейнджер – волшебную палочку из виноградной лозы с волосом единорога внутри и желаю, чтобы ее судьба оказалась лучше, чем у ее предыдущей владелицы.

Гарри Сириусу Блэку – пару теплых шерстяных носков, чтобы ему никогда не пришлось столкнуться с теми же проблемами, с которыми в свое время пришлось столкнуться мне самому.

Помимо этого мне хотелось оставить кое-что и седьмому из вас, тех, кто в это трудное время решился взять на себя ответственность, но ввиду невозможности этого, я думаю разделить этот подарок между всеми вами. В верхнем ящике моего стола лежит пакет засахаренных лимонных долек. Это такие забавные сладости, которые едят магглы, лично мне они очень нравятся.

Гарри понял, что плачет, только когда буквы начали расплываться. Словно всё что копилось в нем эти дни вдруг накопило критическую массу, лопнуло и потребовало выхода. Немедленно.

Он жалко всхлипнул, выронил бумагу и тут же почувствовал, что его обняли за плечи.

– Так, я не понял! – вдруг раздался полный искреннего негодования голос Рона Уизли. – Что за ерунда? Вам волшебные палочки, какие-то артефакты, Неву вон МЕЧ ЧЕРТОВОГО ГРИФФИНДОРА, а мне какую-то сову? То есть прости друг, – обернулся он к Фоуксу – но здесь именно так написано. Ты – сова. Где справедливость, я спрашиваю?

– У тебя и так всё есть, – отозвался Невилл.

– Да ну? – Рон упер руки в боки.

Гарри против воли усмехнулся сквозь слезы, которые уже начали подсыхать.

– Давай посмотрим. Палочка у тебя есть, нож есть, дневник ты не ведешь, курить тоже не куришь, и... – Он помолчал. Конечно, Альбус имел в виду совершенно другое, но... – Ну и, в общем, носки у тебя тоже есть.

Рон неверяще посмотрел на него.

– Так, постой, друг, у тебя, что, нет носков?

Рельсы они взорвали. Мордред его знает зачем. На всякий случай. Отправление задерживается как минимум на год.

Так что никакого оживления по случаю конца учебного года в Хогсмиде не было. Никаких студентов, никаких карет. До кладбища они с Гермионой дошли, не встретив вообще ни одного человека.

Нашли нужный камень, остановились. Она пока тоже здесь не бывала – отпаивалась успокоительными. Первое убийство. Гарри надеялся, что и последнее. Он тихонько переместился ей за спину и обнял за пояс.

– Мне кажется, он хотел бы лежать не здесь, – тихо сказала девушка. – А в Годриковой Лощине, рядом с женой и сыном.

Блэк покачал головой.

– Это не важно – где. Для высокоорганизованного ума... – Он замолчал. Надолго. – Ты права. Конечно, ты права.

Смерть.

Смерть, бряцая косой, бродила по разрушенным улицам Фалмута, растекалась красными ручейками по тротуарам Рочестера. Смерть парила над Лондоном.

Смерть теперь была везде.

А Гарри Блэк стоял, дышал Гермионе Грейнджер в макушку, смотрел на могильный камень и собирался с духом. Сейчас, в эту секунду, ему требовалась вся решимость, которую он смог накопить за свои неполных восемнадцать лет.

Потому что в кабинете Альбуса Дамблдора он понял кое-что важное. И ещё понял, что никому и никогда не расскажет этого.

Альбус всё знал. Он всегда всё знал. Что происходит в школе, что происходит с Гарри. Что происходит с каждым. Черт, он даже знал, что Гермиона сломает палочку. Этого ведь никак нельзя было знать! Или это просто совпадение? Нет ответа.

Возможно, он был просто слишком стар и слишком многое видел.

И он всегда управлял им, Гарри. Не заставляя идти назначенным путем, но показывая возможные последствия каждого решения. Кажется, это называется воспитанием.

И этот мудрый, всемогущий и всезнающий Альбус Дамблдор мог бы умереть так как он умер, только в одном единственном случае – если он хотел этого.

Это была самая большая подлость, которую директор мог сделать по отношению к нему, и самый последний урок.

В тот день должен был умереть Блэк. Но умер Дамблдор. Глупо, нелепо, неправильно.

Умирают другие.

Не вместо тебя, Блэк, не по твоей вине, а просто так. Нет никаких законов смерти, предопределенности, или верного порядка. Она просто приходит и берет своё.

Мир не заканчивался на нем.

И поэтому сейчас Гарри, вслед за Альбусом, намеревался сделать самую большую подлость уже в своей собственной жизни.

А Реддл пусть затолкает свою кровную связь себе в задницу.

Кое-что он Этой Костлявой Суке отдавать не собирался.

– Герм?

– Что, Гарри?

– Ты станешь моей женой?

Вообще-то, он полагал, что, говоря эти слова, будет ощущать себя счастливым, а не так, словно с разбегу прыгает в чан с драконьим дерьмом. Но не всё в жизни происходит так, как мы хотим. Почти ничего не происходит, если по-честному.

Он молчала так долго, что он успел пожалеть о том, что не скрестил пальцы. В конце концов, не меньше чем через минуту, раздалось тихое:

– Да, Гарри. Конечно. Я люблю тебя.

Что ему собственно и требовалось.

Он улыбнулся, мягко взял ее руку и надел на безымянный палец кольцо.

Единственное, которое у него было.