Легенда о Чудограде Книга вторая. Наследие Радомира. Часть первая. Храм магии
Шрифт:
— Стой, ты куда?
Амалия планировала собрать как можно большее количество чиновников, поэтому долго не начинала совещание, она только подходила к некоторым из них и как бы невзначай заводила разговоры, выясняя тем самым, что люди думают, что планируют делать и над чем работали до вчерашнего дня. Получалась несколько странная картина. Каждое ведомство работало практически на себя, абсолютно не зная, чем занимались их коллеги, ни о какой помощи между ведомствами не шло и речи, одним словом, командная работа здесь отсутствовала. Впрочем, возможно, все ушли с головой в собственные дела, отдав себя всецело решению поставленных перед ними задач. Тогда четкие команды должны были исходить от мудрого руководителя, а у Амалии складывалось не очень хорошее впечатление о работе Заряна, он, судя по всему, бывал тут крайне редко, а большинством дел заведовал главный министр, которого сегодня отсутствовал. Как
Посчитав глазами собравшихся, Амалия, прекрасно зная устройство аппарата управления в Тусктэмии, не досчиталась буквально двух министров, исключая главного министра. Решив, что эти двое уже не придут, Амалия вышла на трибуну и встала за кафедру, все сразу переключили на нее внимание.
— Добрый день, уважаемые дамы и господа. Сегодня я попросила вас прийти в этот зал, чтобы вместе с вами решить ряд стоящих перед нами задач. Во-первых, необходимо навести порядок в городе, не допуская впредь подобных вчерашним выступления, для этого я ограничила въезд в город, отдав соответствующее распоряжение городской страже. Во-вторых, нужно найти и наказать виновных в подстрекательстве и организации вчерашнего митинга, поскольку есть неопровержимые доказательства того, что митинг не был спонтанным, а также не являлся выражением искреннего мнения горожан. В связи с этим я предлагаю мобилизовать армию, она должна помочь в регулировании перемещения граждан, а также в проведении массовых проверок. Если сейчас мы никак не отреагируем, то покажем свою слабость, но, если мы перегнем палку, то найдем нашему врагу новых сторонников. Я составлю соответствующее прошение, а министра внутренних дел попрошу подписать его и оказать всяческое содействие, — говоря это, Амалия поймала взгляд министра, ища в его глазах согласия со своим предложением, мужчина, побледнев, согласно кивнул ей. Что он мог сделать сейчас? Мог ли возразить? Нет, не мог. Меж тем Амалия продолжила. — Теперь уточните мне пожалуйста, уважаемые дамы и господа, когда именно в Тусктэмии зародилось протестное движение против утверждения магии? Насколько я знаю, во многих странах есть люди, которые так и не смогли признать возрождение волшебства. Конечно, поднять народ можно, применив нужные увертки и лестные обещания, но все-таки мне важно знать, были ли в Тусктэмии открытые протесты против волшебников, властей, которые приняли общемировые идеи; протесты, о которых международному комитету неизвестно?
В этот момент дверь открылась и в зал вошла женщина, должно быть одна из тех двух министров. Зал был устроен в форме амфитеатра, поэтому женщина медленно стала спускаться вниз. Амалия хотела продолжить, но все переключили внимание на нее, изредка поглядывая на Амалию, как ей показалось, с некоторой опаской. Уже сразу в походке промелькнуло что-то знакомое; когда женщина дошла до середины, Амалия почувствовала, как ее обдало холодом, она узнала ее — это была ее мать. Поймав ее взгляд, Аглая посмотрела на дочь сурово и недовольно. А у Амалии в голове не укладывалось, откуда она здесь? Уж то, что ее мать стала министром, она бы знала. Хотя… Месяц назад министр здравоохранения и образования Тусктэмии ушел в отставку по старости лет, значит, должны были нанять нового человека. И все-таки, почему Амалия не знала, что ее мать выбрали на освободившееся место? Такое место! Сглотнув, Амалия взяла себя в руки и очень спокойным голосом сказала.
— Рада, что вы смогли присоединиться к нам, госпожа Тарутина.
Во многом Амалия была похожа на свою мать: такая же принципиальная и непоколебимая в своих убеждениях Аглая отстояла свое право сохранить собственную фамилию. Это не запрещалось, но в обществе было так не принято, однако Аглая хотела подчеркнуть, что она не собирается отказываться от своего имени. Тогда будущий муж повозмущался, но так как брак их был договорным, уступил. Уверовав в религию Алина, Аглая бросила семью, оставила несовершеннолетнюю дочь с отцом и ушла в храм. На заре новой эры она не покинула храм и только полгода назад перешла на службу в аппарат мэрии. Все верно, она курировала там образование.
— Здравствуйте, госпожа Розина, — очень официально поприветствовала Аглая дочь и с нескрываемым презрением в голосе спросила. — Вы, я так понимаю, здесь одна, а где же ваш драгоценный юрист по налогам?
— Нам всем, находящимся в этом зале сейчас нужно решить очень важные вопросы, госпожа Тарутина, поэтому я попрошу вас сесть и заняться стабилизацией ситуации в стране, а не выражением собственного недовольства в вопросе, на который вы не в состоянии повлиять, — ровным голосом ответила Амалия, хотя внутри у нее все вскипело.
Все молчали, внимательно слушая их. Многие знали о том, что Амалия Розина не общалась со своей матерью, и что после
последней их встречи Амалию поставили на особой учет в храме. Говорили, что на заре Нового Времени, госпожа Тарутина отправила дочери письмо, в котором яро осуждала ее за действия в Союзе Пяти Мужей, не одобрила ее брак и предлагала покаяться перед Алином за совершенные грехи. Единственное, чего не знал никто, так это ответила ей Амалия или нет. Ответила, буквально в двух словах, что она поступила правильно и не собирается отступать ни в чем. Аглая не общалась со своим мужем, но знала, что он помирился с дочерью, она знала также о рождении внучки, последнюю она даже видела, когда Данислав прилетал с девочкой три месяца назад в Дамиру. Иногда Аглая ловила себя на мысли, что у нее к зятю предвзятое отношение из-за его власти, из-за разницы в возрасте между ним и ее дочерью, но менять свое мнение женщина не собиралась, как не собиралась и искать путей общения с дочерью. Сегодня утром ей крайне не хотелось ехать во дворец, едва ей стали известны все события прошедшей ночи, еще меньше ей хотелось идти на собрание, проводимое Амалией, и все-таки она пришла.— Конечно, — коротко ответила Аглая и, дойдя до второго ряда, заняла свободное место.
— Хорошо, продолжим. Кто может ответить мне на вопрос? — обратилась Амалия ко всем, сидящим в зале.
С третьего ряда поднялась неуверенная рука.
— Да.
Это был министр внутренних дел, пожилой мужчина лет семидесяти, с длинной седой бородой и тонкими темными бровями. Одет он был роскошно и даже не по годам, да и не совсем к месту: скорее так можно было одеться на званный ужин, а не на работу в правительстве, само существование которого накануне находилось под вопросом. Мужчина откашлялся и сказал.
— Таких выступлений не было. Вчерашний митинг из разряда, что называется, не шумело не гремело. Никто никогда не собирался и не выражал своего протеста по поводу решения признать возрождение магии. Но, если вы говорите, что есть сведения о подготовке митинга как некой провокации, то, по-видимому, его готовили очень тихо, я впервые слышу об этом, да и любой из моих коллег, я уверен, тоже.
Он обернулся, словно ища подтверждения своим словам, все закивали, да, все-так. Только бы она промолчала, молитвенно подумала Амалия, но она не промолчала.
— На самом деле, госпожа Розина, на свете очень много несогласных с действиями, подобными вашим, когда вы вместе со с вашим мужем переломали привычный уклад во всем мире. Людям пересказали историю, заявив, что новая версия — единственно правильная и не подвергающаяся сомнению. Вы не думаете, что люди просто обдумывали все это время то новое, что вы привнесли в жизнь, и сейчас решили, наконец, собраться и высказать свое недовольство?
Первое, о чем подумала Амалия, она с ними заодно. Иначе зачем ей сейчас так говорить? Зачем было уходить из Храма, в который перестали добровольно принудительно приходить толпами? Если бы она хотела остаться просто верующей, то она осталась бы священнослужителем, но она ушла из храма, не иначе как затем, чтобы вспомнить методы отцов религии Великого и Всеблагого Алина. Амалия сощурила глаза, пристально взглянув на нее, и напрямую сказала.
— Насколько я понимаю, вы тоже решили бороться за свою веру более решительными методами, иначе сейчас вы читали бы молитвы в храме.
— Сейчас в храме перерыв на личное время, это так к сведению, а вы, я так понимаю, обвиняете меня в проведении вчерашнего митинга?
— Я не могу утверждать, но я это обязательно выясню. А пока у меня есть второй вопрос ко всем, кто здесь находится. Если вдруг не станет царя Заряна, кто займет престол Тусктэмии?
Все промолчали, даже Аглая не нашлась, что съязвить или, может, просто не захотела ничего говорить. Но Амалия ждала. Вообще-то она знала ответ на этот вопрос, но сейчас хотела услышать, что ей скажут эти люди.
— Прямых наследников больше нет, — ответил ей все тот же министр внутренних дел. — Значит, нам бы пришлось обратиться к детям двоюродного брата царя Вячеслава.
— А как же Анна Гарадина?
— Вряд ли ее кто-то поддержит. Ее мать казнили за измену.
— Понятно, значит, если по каким-то причинам Зарян оставит трон, то к власти придет новый правитель и новая династия. А если бы, скажем, у царя Вячеслава был внебрачный ребенок, он мог бы претендовать на престол?
Задав этот вопрос, Амалия внимательно посмотрела на мать, но у той ни одна жилка на лице не дрогнула. Впрочем, это еще ни о чем не говорило. Или говорило, например, в пользу того, что тот же Златан Кромин не прочь основать новую династию. Династию, способную повести за собой народ против всех, кто добровольно вступил в новую эру. Повести за собой, это уже звучало опасно, в таком случае оставалось только надеяться, что аппетиты у представителей новой династии будут умеренные.