Легенда о Гончих Псах. Повесть

Винты крутнулись в последний раз, и самолет остановился. Из дверцы высунулась стремянка, по которой неторопливо слез пожилой летчик в унтах и кожаной куртке.

–  Привет папанинцам!
– крикнул он.

–  Ба, никак Малахов прилетел!
– сказал Побережный.
– А говорили, что он грохнулся!

Побережный, как танк, двинулся навстречу летчику.

–  Саня, друг бриллиантовый! Жив?

–  Живой, Гриша! Что нам сделается!

–  А мне в Питере бухнули, что ты…

–  Слухи, Гриша, слухи, - весело блестя глазами, сказал Малахов.
– Невежественные люди распускают. Ну было дело, было… Обошлось. На брюхо сел. А ты-то как? Сто лет не виделись.

–  Да мне что, по земле хожу… Чем торгуешь нынче?

–  Витаминами! Полста ящиков приволок, апельсины-мандарины всякие. Возьмешь ящичек? Пока рыбкооп там чухается.

–  Сейчас подъедут, - сказал Побережный, будто не слыша, что ему говорят.
– Семен тоже тут, как сыч, три дня сидел. Почты много?

–  Второй знает, я не был, когда загружались. Петров! Сколько у нас почты? Гриша вот интересуется.

–  Триста кг, - сказал второй пилот. Он стоял на верхней ступеньке стремянки и со скучающим видом обозревал лежащий перед ним ландшафт.
– Триста кг, - повторил он.
– И как только люди успевают? Тут пульку расписать некогда, а они три центнера настрочили. С ума сойти!

–  А ты не сходи, - сказал Побережный, - ты лучше мешки нам давай. Полезай, Кирилл.

Они уже разгрузились, когда снизу донесся лай и на гребне показались вторые нарты.

–  А вот и Сеня, - сказал Побережный, - тут как тут.

–  Плакал твой ящик, - сказал летчик в куртке.
– Говорил, бери сразу.

–  Никуда не денется, - успокоил его Побережный.
– Сеня мне сам его привезет, с доставкой на дом.

–  Ну гляди, тебе виднее. Сам так сам. Значит, поехал?

–  Покатил. Пока погода. В нашем деле, как и в вашем, погода - все.

–  Неужто сразу допрете?

–  А то как? Под горку оно ничего, потихоньку-полегоньку. Подсобим, где надо. Трое лбов, хлеб не задарма едим.

–  Ну-ну, - уважительно сказал летчик.

–  Сегодня - на Почтарево, - сказал Побережный, когда они рассортировали мешки.
– Пока погода. А то начнется рыданье. Где Женька?

–  К собакам ушел.

–  Ладно, полчасика отдохните и трогайтесь. А я пока бумаги оформлю.

У Кирилла тоже было дело, нужно было приготовить кое-что на дорогу. Он принес из коридора пустой ящик из-под масла, разломал его и быстренько наладил печь. Сухие, промасленные доски горели, как порох, и через пять минут плита накалилась. Вскипятив воду, Кирилл остудил ее, добавил клюквенного экстракта и сахара. Получился отличный морс, который в поездках был просто необходим. Он лучше всякого пива утолял жажду и восстанавливал силы, как живая вода. «Неплохо бы, конечно, прихватить парочку апельсинов, - подумал Кирилл, - да разве с шефом сваришь кашу? Предлагали ящик - так нет, отказался. Сеня сам привезет! Держи карман шире, разбежится твой Сеня!»

Вошел озабоченный Женька.

–  Ты чего?
– спросил Побережный.

–  Ытхан совсем расхромался, шеф. Все лапы посек до крови. Наст-то не держит как следует, а Ытхан все время впереди.

–  А я сколько раз говорил.
– сшей бахилы. Возьми брезент и сшей. Тебе ж хоть кол на голове теши.

Женька презрительно скривился.

–  Ытхан не какой-нибудь карликовый пинчер, шеф. Знаете, по Москве старушки водят, в лапотках? Думаете, я не пробовал? А Ытхан те бахилы - зубами. Это только у Джека Лондона собаки сами просили обуть их.

–  Тогда замени - и дело с концом. У тебя что, собак мало?

–  Нечувствительный вы человек, шеф. Я вам про попа, а вы мне про попову дочку. Конечно, заменю!

–  Возьми вот квитанцию. Да заставь Парамонова расписаться как следует. А то поставит закорючку, разбирайся потом. Ну, готовы?

–  Айн момент, шеф, - сказал Женька. Он уселся у печки и стал переобуваться.

Побережный смотрел на него с нетерпением.

–  Шеф, - сказал Женька, - надо бы нам устроить большой выходной. А, шеф? Страна давно перешла на пятидневку, а мы все по старинке вкалываем. А у меня собаки. Они морально износились, шеф.

–  У тебя язык не износился?

–  Я серьезно. Собаки окончательно озверели. Подтверди, старик.

Побережный досадливо отмахнулся.

–  Нужны мне его подтверждения, как рыбе зонтик! Ты мне уже всю плешь проел с этим износом, парень! Целое лето баклуши бьешь со своими собаками, и все износ, износ!

–  Конечно, - сказал Женька - за меня дядя работает. Вам не стыдно, шеф?
– Он встал, притопнул унтами.
– Подарили бы лучше портянки, чем обижать. Сотрудников иногда нужно премировать.

–  У меня не склад, - сказал Побережный.
– Я тебе уже давал одни. Куда ты их дел?

–  Вспомнили! Это было давно и неправда, шеф. А потом, они были б/у, ваши портянки, и я стал мыть ими полы.

–  Вот и мой. Мой на здоровье.

–  Значит, не дадите?

–  Тьфу!
– плюнул Побережный.
– Ну что ты пристал, как банный лист! Нету у меня портянок! Хошь, вон носки бери. Вигоневые.

Женька засмеялся.

–  Я знал, шеф, что у вас добрая душа. Так и быть: вернемся - подарю вам одну маленькую штучку.
– Женька сделал таинственное лицо.

–  Какую еще штучку?
– насторожился Побережный.
– Не надо мне никаких штучек. Мне твои штучки надоели.

–  Шеф никак не может забыть галифе, - сказал Женька.

–  Никакие не галифе, - стал оправдываться Побережный горячее, чем следовало.
– А что галифе? Если хочешь, такие же брюки.

–  Не бойтесь, шеф, на этот раз это будет нечто другое. Ты скоро, старик?

–  А я и не боюсь, чего мне бояться, - пробормотал Побережный. Когда речь заходила о галифе, он чувствовал себя не очень уверенно.

Кирилл закинул за плечи рюкзак с припасами.

–  Пошли, - сказал он.

Как всегда, увидев хозяев во всеоружии, собаки заволновались, запрыгали, затявкали от нетерпенья.

–  Придется Куцего вместо Ытхана поставить, старик. Он у него дублер.

–  Сумасшедший этот Куцый. Ему орешь, орешь, а он глаза вылупит и знай себе прет.

–  Заполошный, это точно. Зато вожак. Любого на место поставит. Кроме Ытхана, конечно.

–  Да о чем говорить! Куцего так Куцего, какая разница?

–  Не скажи! Ты поставь попробуй хотя бы Варнака. Он из тебя душу вынет. И собак взбаламутит. Им нужно, чтобы впереди был вожак, а Варнак в этом смысле ни рыба ни мясо. Он в середине - на месте.

Женька, наверное, долго бы еще разглагольствовал на любимую тему, но тут из дома вышел Побережный.

–  У вас совесть есть, ироды?! Чего вы резину тянете? Ждете, когда я за вас поеду?

–  Все, все, шеф, - успокоил Побережного Женька.
– Маленькое производственное совещание. Летучка. Закройте глаза, шеф, и нас уже здесь не будет!..