Легенда о Ричарде Тишкове

Она встала и машинально взяла тоненькую легкую плиточку. У двери Костя потрепал ее по плечу и сказал напоследок, опять ухмыльнувшись:

— А учиться надо хорошо!

Потом она шла по улице, морщила брови, чувствуя, что что-то произошло, и никак не могла понять, что именно. Шоколадка теплела и размякала в ладони. Галя вспомнила о ней только дома, на лестнице, когда полезла за ключом. Она машинально съела шоколадку, скатала обертку в плотный комочек и бросила на лестницу — серебристый шарик мягко запрыгал по ступенькам.

Лидии не было, но вышла она, видно, не надолго — белье, замокавшее с вечера в эмалированном тазу, было залито теплой мыльной водой. Галя сняла кофточку, надела передник и стала стирать. Теплая мыльная пена вскипала и опадала между пальцами.

Пришла Лидия, встала за спиной и опять стала говорить что-то про учебу, про отметки. Галя не отвечала, Лидия сказала:

— Ну-ка, посмотри на меня.

Галя не обернулась.

— Ты можешь ответить?

Она не ответила.

Тогда Лидия обошла ее и, заглянув в лицо, проговорила, с удовлетворением выделяя слова:

— Теперь, надеюсь, ты возьмешься за учебу.

Галя сполоснула и выкрутила белье, развесила в кухне. Лидия позвала есть. Она ответила, что не хочет, — ей, правда, не хотелось есть и вообще не хотелось в комнату.

Лидия сказала:

— Только, ради бога, не объявляй голодовку. В конце концов, произошло лишь то, что все равно должно было произойти. И, поверь, тебе же на пользу.

В кухне сквозяще, весенне пахло мокрым бельем. Галя надела кофточку и села на табуретку к окну. Плечи и руки у нее обвисли, даже пальцами шевелить не хотелось.

Квартал был свободной застройки, дома стояли особенно, и в холодноватой темноте вечера их окна светились замкнуто, одиноко. По шоссе вдали проехал одноглазый грузовик, бережливо моргая единственной фарой…

Вдруг Галя поняла. Она быстро прошла в комнату. Лидия: читала, полулежа на диване. Галя встала у ее ног и проговорила негромко, почти утвердительно:

— Это ты ему сказала?

Лидия неторопливо оторвалась от книги:

— Что сказала?

— Ты знаешь что.

— Это имеет решающее значение? — спросила Лидия.

— Ты?

Лидия перевернула страницу и спокойно ответила:

— Он достаточно умный парень, чтобы без подсказок знать, как себя вести. И, к счастью, достаточно порядочный.

— Ты, — сказала Галя и горько покачала головой. — Значит, все-таки ты.

— Во-первых, ты придаешь себе слишком большое значение…

Галя пошла к вешалке, надела пальто. Вышла на лестничную площадку — и вдруг разом вспомнила весь разговор с Костей, будто заново услышала. Боже мой, какой дурацкий разговор!

Она почти бежала по лестнице, бежала по улице. Какой дурацкий разговор!

Конечно, так оно и было. Лидия его накрутила, просила не губить девочку. А он же порядочный — вот и повторял ее слова. Все слова ее! Сам только погладил по щеке…

Она добежала до остановки и в трамвае по инерции пробежала сквозь вагон, от задней площадки к передней. Скорей бы его увидеть!

Сейчас Костя казался совсем своим, почти ровесником. Просто мальчишка. Лидия накрутила его, а он из благородства повторял… Какой дурацкий разговор!..

В его окне на третьем этаже было темно.

И на узкой деревянной улочке то самое угловое окно было погашено.

Галя стала ждать. Она стояла прямо под фонарем на раскисшей тропинке. Почему-то мерзли ноги, она поджимала пальцы. Она не знала, сколько придется ждать — час, два, больше. Но тяжело было не ждать тяжело было, что еще час, два или больше будут стоять у нее в ушах сказанные им Лидины слова.

Откуда-то снова вывернулся тот мальчишка в большом ватнике. С минуту постоял, глядя ей в колени, потом буркнул:

— А его нет.

— Кого его? — спросила Галя.

— Не знаешь, что ли? Кости…

Она молчала, и мальчишка нехотя объяснил:

— На танцы пошли с Маринкой, в «Строитель».

— А ты откуда знаешь?

— Знаю, — сказал он.

Снова постояли молча, и мальчишка хмуро проговорил:

— Чего ты все за ним бегаешь? Он же с Маринкой ходит…

Галя спросила:

— Давно ушли?

— Час, наверное, — ответил тот. И уже вслед ей крикнул: — Ты узкоколейкой беги — короче…

…В шикарном вестибюле Дома культуры Галя сняла пальто и отдала гардеробщику. По широкой лестнице она взбежала наверх.

После улицы большой зал ошеломил ее светом, круженьем, теплыми волнами музыки, праздничным запахом духов. Она приткнулась к ближнему подоконнику и стала смотреть на быстро мелькающие пары. Иногда на нее оглядывались, но ей было все равно. Ее не подавляли наряды девушек, и не было стыдно за школьные, битые и топтаные полуботинки: в этом зале она была сама по себе.

Постояв немного и привыкнув, Галя стала пробираться вдоль стены, щурясь и вытягивая шею, чтобы высмотреть Костю в этом круженье и мельканье. Но его не было.

Тогда она выбралась в коридор и стала бродить по переулкам и закоулкам огромного Дома культуры. И тут было много народу. Какие-то парни курили в полутемном тупичке. У зеркала полная девушка старательно регулировала завиток на лбу.

Галя все время оглядывалась, в конце концов налетела на какого-то высокого парня, и тот, взяв ее за плечи, глядя в бледное целеустремленное лицо, недоуменно спросил:

— Это еще что за лунатик?

Она молча вывернулась из его рук и пошла дальше.

Костя стоял у входа в шахматную комнату с двумя ребятами и девушкой. Галя не заметила, та девушка или не та, да это и не важно было. Она бросилась к Косте и схватила его за рукав. Он удивился:

— Ты?

Она сказала:

— Костя, ты не сердись, я на минуту. Мне только с тобой поговорить.

— А что случилось? — спросил он.

— Мне Лидия все сказала. Костя, ты понимаешь…

— Но мы же с тобой обо всем договорились, — сказал он, оглядываясь на своих и как бы отделяя себя от Гали спокойным доброжелательным тоном. Один из ребят подмигнул Косте, и тот, словно оправдываясь, слегка пожал плечами.